Михаил Задорнов – про ключевую ставку, экономику и кризис

Ключевая ставка – важнейший сигнал для экономики в целом и рынка недвижимости в частности. Именно о ней Виктор Зубик, основатель компании Smarent, и поговорил с бывшим министром финансов Михаилом Задорновым. Также обсудили экономику России в условиях СВО, риски, связанные с депозитами, возможность дефолта в стране и плюсыи минусы нового срока Дональда Трампа.

Михаил Михайлович Задорнов – российский экономист, государственный деятель, банкир и топ-менеджер, известный своей долгосрочной карьерой в банковском секторе. В 1990 году был одним из авторов экономической программы «500 дней», направленной на реформирование экономики РСФСР. С 1993 года по 1999 год занимал посты в Государственной думе, был министром финансов России. В 2005 году стал председателем правления банка «ВТБ 24», а с 2018 по 2023 год возглавлял банк «ФК Открытие».

Отвечая на вопрос об оценке текущей кредитно-денежной политики, Михаил Задорнов отметил, что говорить об экономике России сегодня невозможно без учета контекста –страна уже почти три года находится в состоянии СВО, то есть фактически в режиме военных действий. По его словам, по продолжительности этот конфликт приближается к Великой Отечественной войне, которая длилась четыре года. В таких условиях ключевую роль в экономической политике начинает играть не Центробанк, а именно бюджетная политика, поскольку оборона требует активного и стабильного финансирования.

По словам Михаила Михайловича, с 2023 года российский бюджет ежегодно увеличивается примерно на 3–3,5% ВВП. Если ориентироваться на ВВП в 215 трлн ₽, это означает дополнительные расходы на уровне 7–8 трлн ₽ в год сверх привычного тренда. Эти средства направляются не только на военные нужды, но и на выполнение социальных обязательств: индексацию пенсий, выплату пособий, поддержку материнства, субсидирование ипотеки. Третьим направлением расходов остается технологическое развитие – в том числе импортозамещение в отраслях авиации, судостроения и железнодорожного транспорта.

Финансирование этих приоритетов обеспечивается в первую очередь за счет Фонда национального благосостояния (ФНБ), средства которого ранее уже использовались в кризисные периоды – в 2009 году, в 2014–2015 годах и во время пандемии. На начало конфликта ФНБ располагал около 9 трлн ₽ свободных средств, сейчас же эта сумма сократилась примерно до 3,2–3,3 трлн. В 2025 году ликвидных резервов стало недостаточно, и правительство было вынуждено вводить новые налоги – на прибыль и подоходный налог, которые, по оценке Задорнова, должны принести в бюджет ещепорядка 3,2 трлн ₽. Это закономерный путь для любой страны, ведущей длительные боевые действия: на фоне растущих расходов возникают бюджетный дефицит и инфляционное давление.

Задорнов напомнил, что в истории России лишь один раз – во время Русско-японской войны 1904–1905 годов – Минфину удалось избежать ущерба для финансовой системы, не уйдя с золотого стандарта. Тогда удалось привлечь крупные иностранные займы, в первую очередь из Франции. Именно эти средства позволили сохранить устойчивость рубля вплоть до 1914 года.

Что касается Центробанка, Михаил Задорнов подчеркнул, что его инструментарий сегодня сильно ограничен. После заморозки части золотовалютных резервов, в распоряжении остались в основном золото и вложения в ФНБ. Возможности валютных интервенций исчезли, особенно после санкций против Московской биржи и ряда крупнейших банков, включая Газпромбанк. Сейчас у ЦБ остаются два реальных инструмента: ключевая ставка и прямые регуляторные ограничения для банков. В частности, введены меры, ограничивающие выдачу потребительских кредитов гражданам с высокой долговой нагрузкой, что делает такие займы для банков экономически нецелесообразными.

Михаил Задорнов подчеркивает: Центробанк делает все, что возможно в текущих условиях, и критиковать его за невозможность проведения более широкой политики –некорректно. Инфляционное давление и дефицит бюджета – неизбежные спутники долгосрочного конфликта, и в этих условиях именно бюджет определяет экономическую динамику, а денежно-кредитная политика подстраивается под нее.

По мнению Михаила Михайловича, отдельные действия Центрального банка были предприняты с запозданием. Однако делать такие выводы легко постфактум – всегда можно «подогнать» графики и статистику. Ситуация на рынке была крайне сложной, особенно в плане ожиданий – как со стороны участников рынка, так и экспертов. Тем не менее 2023–2024 годы Минфин и ЦБ прошли гораздо стабильнее, чем многие могли ожидать, учитывая весь геополитический и экономический контекст.

Относительно ключевой ставки, Михаил Задорнов считает, что ее повышение следовало бы начать раньше. Тогда, возможно, не потребовалось бы столь резкое ее увеличение в дальнейшем. Проблема была не столько в уровне самой ставки, сколько в разрыве между фактической ставкой и нейтральной – той, которая должна обеспечивать баланс между инфляцией и экономическим ростом. По расчетам самого ЦБ, нейтральная ставка составляет около 6–6,5%. При инфляции на уровне 10% справедливый уровень ключевой ставки должен был быть ниже 20%, а не достигать 21%, как это произошло. Запаздывание с мерами, по мнению Михаила Михайловича, стало ключевой ошибкой.

Виктор отмечает, что для него как участника рынка недвижимости, высокая ставка имеет и положительный эффект. Несмотря на жалобы граждан о дорогой ипотеке, именно ужесточение условий кредитования позволило остановить стремительный рост цен. Первоначально казалось, что сворачивание программ ипотеки обрушит рынок, однако этого не произошло. Напротив, рынок стабилизировался, и цены не ушли в условную гиперинфляцию.

Михаил Задорнов обращает внимание, что с 2019 по 2023 год цены на жилье выросли в среднем на 70–80%, тогда как доходы населения – лишь на 35%. Это несоответствие –результат действия льготных ипотечных программ: семейной, дальневосточной, сельской, которые стимулировали спрос в условиях ограниченного предложения. Эти программы длились почти 5 лет – от ковида до текущего момента – и очевидно, что такой долгий период действия привел к перегреву рынка.

Сейчас, даже несмотря на то что программы свернуты, их эффект сохраняется. По сути, стоимость квадратного метра росла в 2–3 раза быстрее, чем доходы. Это и есть признак локального «пузыря» – рынок оказался искусственно перегрет.

В качестве примера Михаил Михайлович приводит опыт предыдущих кризисов. В 2014–2015 годах льготные ипотечные программы также применялись, но только на протяжении двух лет. После их отмены объемы ввода жилья упали на 15%, но уже к 2019 году восстановились. Такая временная просадка – нормальное явление. Главное, что рынок способен адаптироваться, если льготные меры не превращаются в постоянную «подпитку».

По оценке Михаила Задорнова, после отмены льготных ипотечных программ в середине 2024 года рынок недвижимости сбалансируется естественным образом в течение 2–3 лет, в том числе за счет снижения объемов ввода жилья и сокращения количества новых девелоперских проектов, что уже наблюдается. Если бы согласованное снижение цен на 15–20% было бы достигнуто еще в 2023–начале 2024 года – через диалог между государством, банками и застройщиками – рынок мог бы адаптироваться быстрее. Однако договоренность не была достигнута, и теперь потребуется больше времени на естественную корректировку.

Резкого падения цен не ожидается. Скорее, при инфляции на уровне 10–12% и стагнации цен на жилье, реальная стоимость квадратного метра постепенно снизится – не за счет номинального падения, а за счет «съедания» инфляцией. Дополнительно на балансировку рынка будет влиять сокращение предложения – за счет замедления строительной активности.

Тем не менее государство продолжает оказывать существенное влияние на рынок. Несмотря на формальную отмену большинства льгот, по данным ЦБ за март 2025 года, большая часть новой ипотеки (около 230 млрд ₽ из 270–280 млрд) все еще оформляется по льготным программам – в основном семейной и дальневосточной. Рыночная ипотека составляет менее 50 млрд ₽, то есть сохраняется сильная зависимость рынка от господдержки.

Михаил Михайлович убежден, что цены на жилье в 2023 году были завышены примерно на 15–20%, но массового снижения не будет именно из-за инфляционного «размывания» цен. Виктор добавляет, что ситуация может различаться по регионам. Например, в городах с дефицитом жилья или новой инфраструктурой (например, новые станции метро) рост цен может продолжаться. Также в отдельных регионах (например, Комсомольск-на-Амуре) цены могут резко подскочить после запуска семейной ипотеки на вторичное жилье– в среднем однокомнатная квартира может подорожать, например, с 4,5 млн до 6 млн ₽.

Дополнительный фактор давления на рынок – перераспределение государственных выплат, связанных с участием в СВО. В регионах, где доля мобилизованных выше (например, Бурятия, Тува, Горный Алтай, Чувашия и сибирские территории), крупные выплаты создают дополнительный спрос на жилье. Там, где жилья изначально не хватало, это поддерживает локальный рост цен.

Наконец, несмотря на общую экономическую напряженность и высокие процентные ставки, спрос на жилье в крупных городах сохраняется. По данным Росреестра, в первом квартале 2025 года в Москве объемы сделок с первичной и вторичной недвижимостью, а также выдача ипотеки превысили показатели первых кварталов 2023 и 2024 годов.

В условиях высокой ключевой ставки россияне активно пользуются банковскими вкладами, рассматривая их как надежный и доходный инструмент. Банки, в свою очередь, активно привлекают депозиты под высокие проценты. По данным ЦБ, на 1 апреля 2025 года объем средств физических лиц в банковской системе достиг 58 трлн ₽. Если прибавить к этой сумме средства на счетах эскроу (еще около 6,5 трлн ₽), общий объем приближается к 64,5 трлн. Это сопоставимо со средствами юридических лиц – ситуация, ранее нехарактерная для российской банковской системы.

Такой объем накоплений объясняется не только высокой доходностью вкладов (до 20% годовых), но и общей неопределенностью: люди предпочитают хранить сбережения в банках. Это подтверждает устойчивое доверие населения к банковской системе. По мнению Михаила Задорнова, более надежного и доходного инструмента на сегодняшний день фактически не существует.

При этом опасения о возможном резком перетоке средств из депозитов в экономику после смягчения кредитно-денежной политики ЦБ преувеличены. Процесс снижения ставки будет постепенным, и большинство вкладчиков не станет досрочно расторгать депозиты. Даже при снижении доходности до 15–17% на фоне инфляции в 7–8% вклады останутся привлекательными.

Однако Михаил Михайлович убежден, что по мере стабилизации макроэкономической ситуации могут появиться альтернативные инструменты – прежде всего государственные и корпоративные облигации, а также акции недооцененных российских компаний. Этот сдвиг будет скорее институциональным, со стороны банков, пенсионных фондов и крупных инвесторов, и не окажет сильного влияния на поведение массовых вкладчиков. Объем возможного перетока оценивается в 2–4 трлн ₽ – не более 10% от всего объема сбережений.

Также важно учитывать, что около 40 трлн ₽ находятся именно во вкладах и накопительных счетах. При текущей доходности это генерирует 7–8 трлн ₽ годового дохода – серьезный стимул для дальнейшего роста накоплений.

На этом фоне остается вопрос: когда можно будет ожидать доступную ипотеку. Сейчас те, кто не воспользовался льготными программами в 2020–2022 годах, оказались в неопределенности. Спрос на ипотеку восстановится, если ставка снизится хотя бы до 10–12% годовых, однако, как подчеркивает Михаил Задорнов, таких условий на рыночной основе без господдержки не стоит ждать как минимум еще 1,5–2 года, то есть в лучшем случае до конца 2026 года. Это означает, что существенное снижение ключевой ставки ЦБвозможно не ранее начала 2027 года – и то в оптимистичном сценарии. Аргументы в пользу такого прогноза основаны на текущем сокращении потребительского и автокредитования, которое продолжается с сентября 2024 года. Исключение составляет ипотека, объемы которой продолжают расти, поскольку она часто субсидируется застройщиками, а график погашения по ней более растянут.

Однако борьба с инфляцией остается главной задачей, и Михаил Михайлович выражает сомнение, что удастся ее стабильно снизить без завершения военных действий и приведения бюджета в сбалансированное состояние. При инфляции на уровне 8–10% Центробанк будет вынужден удерживать высокую ставку, что делает рыночную ипотеку под 12% невозможной.

Важно понимать, что выданная ранее льготная ипотека – это не разовая мера, а долгосрочное бюджетное обязательство. Эти кредиты были оформлены на 15–20 лет, и при текущей инфляции досрочное их погашение экономически нецелесообразно. Люди стремятся сохранить такую ставку, а банки продолжают получать субсидии из бюджета. По оценкам, только в 2025 году расходы бюджета на льготную ипотеку составят 1,5–1,6 трлн ₽. И это не считая других субсидируемых программ – для малого бизнеса, системообразующих предприятий и т.д.

С учетом этих нагрузок бюджет не располагает ресурсами для расширения льготных программ. Именно поэтому, по мнению Виктора, на рынке растет популярность альтернативных схем – прежде всего, беспроцентных рассрочек от застройщиков. Несмотря на то что в цену, как правило, заложена наценка (до 20%), это выглядит как разумная стратегия. В сочетании с вложением собственных средств в высокодоходные вклады или ОФЗ (облигации федерального займа), многие инвесторы формируют так называемые гибридные стратегии.

У части инвесторов сохраняются опасения по поводу надежности ОФЗ – в частности, из-за роста долговых обязательств государства. Михаил Задорнов считает эти опасения преувеличенными. Совокупный государственный долг России, включая внешний и внутренний, составляет около 30% ВВП, что является низким уровнем даже по мировым стандартам. Внутренний долг в форме ОФЗ – около 23 трлн ₽. Несмотря на высокие выплаты по процентам (в 2024 году – около 2,5 трлн ₽, в 2025 – может достичь 4 трлн), масштаб госдолга остается вполне управляемым.

Основная проблема заключается не в размере долга, а в его обслуживании при высокой ставке. Это действительно увеличивает нагрузку на бюджет, но не несет рисков дефолта или замораживания средств. По словам Михаила Михайловича, угроз внутреннего кризиса или принудительного перераспределения средств через ОФЗ нет –государственный долг России по-прежнему остается одним из самых безопасных в мире в соотношении с экономикой.

Слухи о том, что банки не справятся с выплатами процентов по вкладам, а государство – с обслуживанием долга, циркулируют уже больше двух лет. Однако объективные данные не подтверждают эти опасения. Банки активно используют привлеченные средства – они инвестируют во внутренние государственные облигации или кредитуют бизнес, получая доход, часто превышающий ставку по вкладам. Особенно учитывая, что часть этих программ субсидируется из бюджета. Кроме того, значительная доля корпоративных кредитов привязана к ключевой ставке, что позволяет банкам перекладывать рост расходов на конечного заемщика и, в итоге, на потребителя.

Таким образом, система работает как устоявшийся экономический механизм: вклады продолжают приносить доход, а деньги работают в экономике. Несмотря на скромный прирост кредитования, банки просто обновляют портфели под новые ставки.

Бюджетный дефицит, связанный прежде всего с военными расходами, увеличился, но остается в пределах 1,5–2% ВВП – это, по мнению Михаила Михайловича, управляемый уровень. Тем не менее высокая инфляция последних лет увеличивает стоимость обслуживания госдолга. Это долгосрочный фактор давления на бюджет, но не угроза устойчивости. Распространенные страхи, по сути, основаны на исторической памяти – от позднесоветского периода до кризисов 90-х годов. Люди по-прежнему склонны ждать «подвоха» со стороны государства, даже если текущая реальность этого не подтверждает.

Михаил Задорнов подчеркивает важность трезвой оценки ситуации: эмоции не должны заменять анализ. Вложение всех средств в недвижимость – по его мнению, не всегда рациональный шаг. Особенно сейчас, когда есть рассрочки от застройщиков, а свободный капитал можно разместить в облигациях, желательно государственных – они более надежны по сравнению с бумагами застройщиков или частных компаний. Хотя корпоративные облигации с высокой надежностью также могут дать хорошую доходность.

Виктор обращает внимание на гибридные стратегии – например, покупка недвижимости в рассрочку при одновременном размещении свободных средств во вкладах или ОФЗ –позволяют получить как актив, так и доход. Однако расчеты требуют времени и минимальных усилий: калькулятор, базовая логика, немного внимания. Проблема лишь в том, что многим проще потратить деньги, чем потратить время на обдуманную стратегию.

После введения торговых пошлин Дональдом Трампом многие ожидали резкого обвала мировых рынков. И действительно, тогда фондовые индексы реагировали падением. Однако с 2022 года глобальные события, включая торговые войны, стали оказывать куда меньшее влияние на российскую экономику и фондовый рынок, несмотря на ожидания ухудшения макроэкономических прогнозов, например со стороны ЦБ РФ.

Тем не менее Михаил Задорнов подчеркивает, что российская экономика остается глубоко интегрированной в мировую торговлю. Несмотря на частичную изоляцию от западных рынков и финансовых систем, доля внешнеторгового оборота в ВВП России по-прежнему велика – порядка трети. Это ставит Россию в один ряд с другими странами-экспортерами, такими как Германия, Япония или Китай, где внешняя торговля играет ключевую роль в экономике.

Что касается политики Трампа, то ее прогнозировать крайне сложно. Экономические модели предполагают различные сценарии в зависимости от уровня и масштабов пошлин, но конечные цели самого Трампа остаются неясными. Если реализуется так называемый «жесткий сценарий» – например, пошлины в 60% на китайские товары и 30% на прочий импорт – это может привести к рецессии в США, замедлению роста в Китае и, как следствие, снижению глобального спроса.

Для России, по мнению Михаила Михайловича, это означает падение цен на сырье –нефть, металлы – что немедленно сказывается на доходах бюджета и курсе рубля. Хотя продовольственный экспорт пострадает в меньшей степени, общее замедление мировой торговли отразится на российской экономике. Вероятность реализации негативного сценария выросла: если ранее она оценивалась в 10–15%, то теперь уже на уровне 25–30%.

Однако пока такой сценарий представляется маловероятным – как из-за давления со стороны американской промышленности, так и со стороны внешнеэкономических партнеров. Более умеренное повышение пошлин все же приведет к замедлению мировой экономики и снижению цен на сырье, но без катастрофических последствий.

В этих условиях России необходимо заранее готовиться: снижать бюджетный дефицит, выбирать приоритеты в расходах, избегать инфляционного давления и пополнять резервы ФНБ. Также важно активное участие в рамках ОПЕК+ для стабилизации нефтяного рынка, особенно на фоне роста добычи при падающем спросе.

Таким образом, хоть торговые войны и не затрагивают Россию напрямую, их последствия через сырьевые рынки и мировую экономику могут существенно повлиять на еефинансовую устойчивость. И да – вероятность глобального финансового кризиса в течение ближайших лет действительно остается.

Мировая экономика движется в сторону деглобализации, пусть и не в радикальной форме. Если бы Дональд Трамп последовательно реализовывал жесткие заявления, озвученные 2 апреля на так называемый Liberation Day, уже в третьем квартале можно было бы ожидать глобального экономического кризиса.

Такой кризис затронул бы не только страны-экспортеры, но и вызвал бы масштабное движение капитала. В частности, начались бы активные распродажи на перегретом американском фондовом рынке. Некоторые признаки этого уже заметны: технологический индекс NASDAQ с начала года снизился примерно на 12%, S&P 500 – на 5%. При более резких шагах падение могло бы быть гораздо глубже.

Кроме того, это привело бы к падению стоимости американских ценных бумаг и серьезным колебаниям не только на товарных, но и на финансовых рынках. В краткосрочной перспективе такие процессы могут породить глубокие дисбалансы в мировой торговле.

В более широком контексте речь может идти о формировании новых торговых блоков – от глобального свободного обмена к более фрагментарным экономическим союзам. Однако структура этих потенциальных союзов остается неясной: то ли это альянс США против Китая, то ли более разрозненные конфигурации. А ведь речь идет об экономике, которая обеспечивает около 15% мировой торговли и 20% мирового ВВП. Это влияние нельзя назвать определяющим, но оно по-прежнему крайне значимо.

На фоне глобальных экономических изменений возникает вопрос: насколько Банк России учитывает мировую конъюнктуру при формировании своей кредитно-денежной политики? Кажется, что ЦБ ориентирован исключительно на внутреннюю повестку, но на деле он активно отслеживает мировые тренды.

Михаил Задорнов отвечает, что базовым документом Центробанка являются Основные направления денежно-кредитной политики на ближайший год и среднесрочную перспективу (обычно на 2–3 года). Этот документ регулярно пересматривается – в том числе с учетом изменений в мировой экономике. Сейчас, например, готовится новая редакция на 2026–2028 годы. В ЦБ существует серьезный аналитический блок, оценивающий мировые тенденции и включающий различные сценарии в прогнозы.

Однако в государственных органах, включая Минфин и ЦБ, прогнозы строятся не на предположениях, а на уже свершившихся фактах. То есть они не могут заранее закладывать в базовый сценарий, например, окончание конфликта на Украине или приход Трампа к власти в США. Подобные события рассматриваются в альтернативных –стрессовых или благоприятных – сценариях, но не в основной траектории прогноза. Задача экономических властей – оперативно подстраиваться под уже происходящие глобальные изменения.

Что касается взаимодействия с международными институтами, то в условиях санкций и военного конфликта Россия значительно сократила контакты с центральными банками развитых стран. Тем не менее ЦБ и правительство остаются членами МВФ и Всемирного банка, получают от них аналитические материалы, которые полезны для оценки мировых трендов и практик. Однако активное сотрудничество, включая ежегодные визиты миссии МВФ, фактически прекратилось с 2022 года.

Завершение СВО и переток средств с депозитов должен отразиться не только на рынке недвижимости, но и на фондовом рынке – акции вырастут в цене. Но есть и альтернативные инструменты для частных инвестиций.

Золото, по мнению аналитиков, показало себя как один из наиболее эффективных активов в 2024 году, продолжая рост в 2025-м. Для состоятельных инвесторов оно служит надежным способом диверсификации активов – как валютной, так и страновой. В условиях возможного ослабления доллара, например, при реализации «трамповскогосценария», золото может показать еще больший рост.

Для розничных инвесторов также есть инструменты: металлические счета, монеты, слитки. Однако монеты и слитки, по мнению Михаила Задорнова, плохо подходят для мелких вложений из-за слабой ликвидности и высоких комиссий при продаже. Более доступным вариантом остаются металлические счета – особенно после отмены НДС для физических лиц.

Тем не менее золото и подобные активы – скорее инструмент для инвесторов с крупным капиталом. Для массовых вкладчиков более подходящими остаются банковские депозиты и облигации федерального займа. Особенно актуальными станут длинные ОФЗ (на 2–3 года) в момент, когда инфляция начнет стабильно снижаться, а ЦБ пойдет на снижение ключевой ставки – тогда можно зафиксировать высокую доходность на длительный срок.

Про цифровой рубль продолжают ходить разные слухи. Для многих граждан остается неясным, зачем он нужен и какую пользу может принести. Даже специалисты, работающие на финансовом рынке, признаются, что пока не видят очевидной потребительской ценности этой инициативы. Любой новый продукт должен предлагать понятную и ощутимую пользу – так называемое value proposition.

Для сравнения часто приводят пример Центрального банка Бразилии, который в 2019 году начал внедрение платежной системы Pix. В 2020 году, на фоне пандемии, она была запущена в эксплуатацию. Pix – это национальная платежная система, полностью принадлежащая Центробанку Бразилии, и аналогичная по функции нашей Системе быстрых платежей (СБП), но с важным отличием. В Бразилии все операции через Pix для физических лиц полностью бесплатны, а для бизнеса – с фиксированной комиссией около 0,2%, что значительно ниже мировых стандартов.

Система оказалась чрезвычайно эффективной: уже к 2024 году через нее проходило 50% всех платежей внутри страны – это около 5 трлн долларов. Причем Бразилия по своим масштабам и структуре экономики во многом сопоставима с Россией. Это хороший пример системы с понятной пользой для конечного потребителя.

В России тоже существует СБП, карты «Мир», НСПК – все это знакомо и понятно гражданам и бизнесу. Однако в случае с цифровым рублем нет внятного объяснения, чем он будет лучше привычных безналичных платежей, банковских карт или переводов по СБП. До тех пор, пока не будет четко сформулирована потребительская польза, проект остается теоретическим и не вызывает интереса у широкой аудитории.

Есть также важный технологический и институциональный момент. В существующих системах, таких как СБП, гражданин все равно взаимодействует с банками – Сбербанком, ВТБ, Альфа Банком и другими. В Бразилии же система Pix позволяет делать переводы напрямую, без посредничества коммерческих банков. Это может быть ключевой развилкой в архитектуре цифрового рубля. Если ЦБ будет предоставлять гражданам прямой доступ к цифровым рублям, минуя банки, он фактически возьмет на себя часть их функций – например, по хранению средств и обслуживанию счетов. Хотя Центральный банк заявляет, что не планирует замещать коммерческие банки, сама возможность вызывает вопросы.

При этом создание цифрового рубля требует значительных вложений в инфраструктуру при отсутствии внятной цели. Возможно, одна из будущих функций цифрового рубля –использование в международных расчетах в обход SWIFT, например, с Китаем, Индией, Бразилией и другими странами, стремящимися к построению альтернативной финансовой системы. Такой подход уже реализуется в Латинской Америке и Индии, где активно развиваются национальные платежные системы и системы цифровой идентификации.

Однако на внутреннем рынке без понятного ответа на вопрос «в чем конкретная выгода»для граждан и бизнеса, цифровой рубль пока не выглядит необходимым. Когда появилась СБП, предприниматели сразу ощутили экономию: снижение затрат на эквайринг стало очевидным преимуществом. С цифровым рублем такой прозрачной выгоды пока никто объяснить не может.

Когда речь заходит о сохранении сбережений, многие граждане теряются: с одной стороны, кажется, что вариантов много, а с другой – они не всегда доступны или понятны. Люди нередко впадают в ступор – из-за страхов перед инфляцией, дефолтом, санкциями. Однако, по мнению Михаила Задорнова, при текущих ставках на денежном рынке приоритетом для большинства граждан остаются рублевые депозиты в российских банках. Это простой и понятный инструмент, который позволяет защититься от инфляции и получить достойную доходность – особенно в случае стабилизации политической ситуации и возможного снижения ключевой ставки.

Кроме того, стоит рассматривать вложения в государственные и корпоративные облигации, особенно на перспективу 2–3 лет. Однако, как и любой инвестор, гражданин должен учитывать страновые и валютные риски. Поэтому диверсификация сбережений –разумный шаг. Это может быть покупка валютных активов или инструментов, номинированных в иностранной валюте, чтобы в случае резкой девальвации рубля сохранить часть капитала.

Как показывает статистика Банка России, с начала военных действий граждане уже перевели за границу около 100–120 млрд долларов – вполне легально. Эти вложения также являются способом хеджирования рисков. И хотя международные переводы стали более затратными, желающие все равно находят способы перевести средства или купить недвижимость за границей – в той же Турции, Таиланде, Эмиратах. Банковские ограничения существуют, но при желании можно обойти сложности, пусть и с издержками.

Тем не менее Михаил Михайлович подчеркивает: не стоит поддаваться панике и слухам. Банковская система России остается устойчивой, с достаточным запасом капитала. Да, у отдельных банков могут быть проблемы, но в целом система стабильна. Разговоры о массовой заморозке вкладов беспочвенны – депозиты остаются основным и надежным инструментом для массового инвестора.

Также он отметил, что при возможности взять льготную ипотеку (например, по семейной программе под 6%) – это может стать хорошим решением для сохранения капитала и улучшения жилищных условий.

В завершение Михаил Михайлович пожелал слушателям семейного благополучия и позитивных перемен в 2025 году, особенно на фоне сложных последних лет. Он выразил надежду на политическую разрядку и мирное разрешение конфликта, что неизбежно отразится на уровне жизни. Главное, по его словам – думать самостоятельно, опираться на факты, цифры и личный опыт, а не на слухи.