Прохор Шаляпин – о бабушатниках

Старый фонд или новостройки – предмет частых споров. Эту тему Виктор Зубик, основатель компании Smarent, решил обсудить с артистом и телеведущим Прохором Шаляпиным. Поговорили также о жизни в сталинках, ценах в Москве, личных предпочтениях и бытовых реалиях. Прохор поделился, почему не верит в новостройки, как планирует грандиозный ремонт в своей квартире и что для него значит настоящий дом.

Прохор Шаляпин – российский певец, композитор и телеведущий, который получил широкую известность как финалист шоу «Фабрика звезд‑6» на Первом канале. Прохор – лауреат конкурса «Утренняя звезда». С детства занимался музыкой – сначала обучался игре на баяне и пению в ансамбле «Вьюнок», а в 1998 году переехал в Москву для учебы в Академии Гнесиных.

Виктор и Прохор согласны, что людей старше 30 часто объединяет «любовь к метрам». В молодости, когда тебе 18 или 20, собственные метры кажутся ненужными – проще арендовать жилье. Но с возрастом приходит понимание, что владение недвижимостью дает чувство стабильности и защищенности. Прохору, которому немного за 40, вспоминает разные экономические периоды (90-е, дефолты) и убежден, что в России, недвижимость остается самым надежным активом. Даже если рынок временно замирает, он все равно «догоняет» рост, особенно в Москве – в мегаполисе, который активно «хорошеет». В отличие от вкладов, которые никогда не перекрывают инфляцию, квартира – это то, что можно сдавать и сохранять капитал.

Прохор живет в сталинском фонде и считает его надежнее большинства современных новостроек. «Сталинка сталинке рознь», – говорит он, ведь где-то перекрытия деревянные, а где-то железобетонные. На Автозаводской, например, есть дома, построенные пленными немцами, и они лучше и прочнее тех, что возводили зэки.

Виктор шутит, что старый фонд часто называют «бабушатником», потому что квартиры обычно достаются бабушкам, которые потом их сдают. Однако Прохор считает, что многие современные дома строят настолько плохо, что даже «бабушатники» выигрывают по качеству и долговечности. Он не любит новостройки, хотя и признает, что они более ликвидны, их проще продать или сдать, но качество оставляет желать лучшего.

Например, Прохор плохо отзывается о жилом комплексе «Парк Легенд» - по его мнению, качество постройки низкое, а цена при этом высока. По мнению Прохора, чтобы позволить себе даже обычную квартиру в Москве, семье нужен доход хотя бы 250–500 тыс. ₽ в месяц, причем еще требуется накопить деньги на первоначальный взнос. Это серьезная проблема для среднего класса, к которому он себя относит: не бедный, но и не богатый.

Прохор считает, что бизнес-класс двухтысячных годов строили качественнее, чем нынешний. Например, ему нравится дом рядом с Президент-отелем, где находится фитнес-клуб «Коперник» – толстые стены, хорошая шумоизоляция, просторные квартиры. Также он ценит дома на набережной у памятника Петру I, хотя там квартиры стоят по 300 млн и выше.

Недавно Прохор рассматривал вариант в жилом комплексе Story на Автозаводской, рядом с метро, но отказался: снова низкие потолки, плохая шумоизоляция, а сами помещения – апартаменты, которые не защищены Жилищным кодексом. Там нельзя «прописаться», а соседи могут шуметь, и полиция не сможет вмешаться. При этом цены неоправданно высокие, и платишь фактически только за локацию, но за такие деньги «как будто можно просто на лавочке у метро пожить».

В своем сталинском доме Прохор на Автозаводской планирует капитальный ремонт квартиры: перезалить полы, сделать шумоизоляцию, полностью поменять проводку и трубы. Дом построен по индивидуальному проекту: где-то трубы проходят внутри стен, где-то снаружи, а толщина стен разная – до 6-го этажа метр, выше – 60 см. Зато в подвале есть бомбоубежище. Комнаты маленькие, поэтому он собирается объединять кухню с гостиной. Он мечтает выкупить весь этаж (350 м²), но объединить все квартиры невозможно: по проекту можно соединить только две из пяти. Несмотря на все сложности, Прохор уверен, что сталинки строились качественнее и с большим вниманием к деталям.

Виктор спорит, что в то время не думали о многих вещах: приточно-вытяжной системы, доступной среде – в старых домах никто не планировал удобства для семей с детьми, пандусов почти нет, с коляской в сталинку не зайдешь. Прохор отмечает, что его подъезд – наверное, исключение: парадный, просторный, без ступеней, в нем комфортно. Сейчас он живет на этаже, где всего две квартиры. Его окна выходят и на улицу, и во двор. Ему нравится тишина, планировка, пространство, а новостройки он не рассматривает: «Не хочу и не могу. Я вырос в этом доме, живу здесь с 2001 года. Сначала снимал одну квартиру, потом смог ее выкупить, а недавно купил вторую: там будет грандиозный ремонт».

Прохор не понимает, зачем снимать жилье, если можно купить. «Говорят, аренда выгоднее, но психологически приятно знать, что это твой дом, что никто не стоит над тобой». Он много лет снимал квартиры и понял, что аренда не дает ощущения стабильности. Сегодня купить жилье трудно даже с приличным доходом, и он сочувствует молодым семьям: «Говорят о поддержке рождаемости, но где людям жить?».

Прохор любит Москву – сильную, развитую, с лучшим транспортом, но считает, что регионы развиваются слишком медленно. В Волгограде, откуда он родом, разрыв колоссальный. Даже Петербург на фоне столицы уже кажется провинцией. Пока вся страна едет в Москву, остальная Россия отстает. А ведь у нас огромная страна – и жить с комфортом должны везде.

Прохор видит, что даже богатые люди нередко выбирают старый фонд. Один известный чиновник, например, выкупил весь этаж в сталинской высотке на Котельнической набережной. «Я его понимаю: эти дома обладают магией», – говорит Прохор. При этом он осторожно относится к старым зданиям с деревянными перекрытиями. Одна сигарета – и дом сгорит, да и застраховать такие квартиры почти невозможно. Прохор пересмотрел много объектов на Автозаводской и все больше убеждается, что новый фонд ему не подходит: настоящие дома бизнес-класса стоят непомерно дорого, а доступное жилье – тесное, с низкими потолками и крошечными комнатами. А ему важны простор и ощущение «гнезда»: «В моей сталинке хотя бы можно снести стены и сделать гостиную на 35 метров. Это хоть что-то, а не крошечные студии, которыми сейчас унижают людей».

Когда Прохор искал квартиру для семьи, он хотел просторную гостиную с двумя окнами, но сейчас найти что-то семейное сложно: заходишь в новые дома – и не понимаешь, где разместить семью. Все тесно, маленькие комнатушки. Он считает, что студии хороши для студентов, но не для взрослой жизни. В 18 лет романтика, когда свой душ, своя маленькая кухня. Но с семьей так жить невозможно. Это не квартира, это ячейка. Знакомый Прохора – не студент, ему около 30 лет – снимает студию у метро Технопарк. По факту это общежитие, где низкие потолки, теснота, толпы людей в лифте, никаких условий для жизни. Где с собакой гулять? Где машину поставить? Ты не дома, ты в гостинице. В отличие от этого, в своем сталинском доме Прохор чувствует себя по-настоящему дома, несмотря на весь местный колорит в виде «пьяненьких, что лежат у подъезда».

Современные высотки, особенно Москва-Сити, вызывают у Прохора отторжение: «Сидишь на 45-м этаже на унитазе, под тобой еще 44, и над тобой столько же. Мы что, в Нью-Йорке живем? У нас ведь земля есть!» Москва расширяется, появляется новая Москва, и он признает: это будущее. Но при этом считает, что застройка должна быть разумной, чтобы было комфортно жить. В старом фонде, особенно сталинском, все построено с умом: учтены солнечные стороны, расстояние между домами, зелень, инфраструктура. Хотя он признает, что сталинки – не самые ликвидные. Это жилье «на любителя». Но для него – это дом, в который он вкладывается под себя.

Прохор не верит в долговечность новостроек. Сомневается, что они простоят хотя бы сто лет. «Сейчас все на алюминиевых профилях. А если зайти внутрь красивого, дорогого дома за 300 млн, то там ремонт, который хочется снести сразу». Он сравнивает с хрущевками: «Есть кирпичные, надежные, которые еще век простоят, а есть панельные жуткие коробки, которые, слава богу, сносят».

Проблема, по его мнению, не только в архитектуре, но и в городской политике. На Волгоградском проспекте застройка идет сумасшедшими темпами. А куда все эти люди? Где гулять, где сажать деревья? Где парки? Он вспоминает, как в 90-х с трудом пробивался в метро с утра, и с тех пор ничего не изменилось: станции перегружены, зелени не прибавилось, зато этажей стало больше.

Он ценит проекты с внятной архитектурой, вроде Зиларта, где хоть и высотность пугает, но есть стиль. Однако мечта у него – не 300 метров в новостройке, а свои 300 метров в сталинке. Пусть трубы старые, пусть капремонта все боятся: он сделает в своей квартире все заново и будет спокойно жить с гостиной 35 метров. Вот это – дом.

Он подчеркивает: нужно различать старый фонд. Есть хорошие кирпичные дома в зеленых районах, а есть ужасающие бараки. И то же самое с новостройками: не все новое хорошее, и не все старое – рухлядь. Особенно он ценит в недвижимости возможность создавать новое пространство – с нуля. Старый фонд, без ремонта, может психологически «давить»: ощущается чужая история, энергетика. Поэтому предпочитает делать полную реконструкцию: как в квартире для мамы – все заменено, все новое, даже запах свежести как в новостройке. «Ты заходишь – и будто первый раз живешь».

Прохор с пониманием относится к людям, которые покупают недвижимость для передачи детям по наследству: «Если есть возможность и средства – конечно, надо покупать». Недвижимость, особенно в условиях российской инфляции, остается надежным активом, который можно не только сохранить на века, но и оставить детям. Однако, по его мнению, важно не впадать в крайности: «Когда сам на последнем дыхании, с ипотекой на шее и инфарктом на горизонте, лишь бы у ребенка была квартира – это уже нездоровая жертва. Пусть лучше сам поработает, поживет в палатке, зима у нас теплая».

Если деньги есть – он однозначно за вложения в московскую или подмосковную недвижимость. Но подчеркивает, что дом за городом – это не всегда праздник. Один его знакомый, москвич, унаследовав имущество, продал все и купил большой дом на 250 метров с участком в 20 соток. Летом – идиллия: гамак, птички. А зимой – перемерзшие трубы, сугробы по грудь и бесконечная уборка снега. «Городской человек к этому не готов. Поэтому я за то, чтобы была и квартира, и дача – если позволяют финансы».

К загранице в плане недвижимости относится с настороженностью. Говорит, что когда-то мечтал о жилье в Минске, Киеве – вне политики – просто за архитектуру и атмосферу. Но теперь уверен: надо покупать дома у себя. «Сегодня ветер политический не туда подует – и все. Карты не работают, счета блокируют. Даже в Казахстане не смог кофе оплатить». Поэтому он считает, что надежнее – вкладываться в московскую недвижимость: «Здесь ты дома, в своем королевстве».

Недавно он купил квартиру для своей мамы, перевез ее из Волгограда. Сначала подумывал о Пушкино: район зеленый, спокойный. Нашел шикарную квартиру 94 метра, 24 этаж, с видом на реку за 10 млн. Но мама отказалась: «А если лифт сломается?» Тогда он стал смотреть Мытищи. Сначала сомневался: казалось, это где-то на краю земли, но доехал за 45 минут благодаря новой МСД. Нашел сталинский дом в самом центре города, рядом администрация, парк, все рядом. Квартира 60 метров с высокими потолками, уютный двор, просторный подъезд и приятная энергетика. Не торговался – просто купил: «Зашел – пахнет солнцем. Все, беру». Он подчеркивает: старый фонд надо смотреть внимательно – поговорить с соседями, проверить, кто рядом, нет ли проблем. Но в целом уверен: хорошее жилье можно найти и в Подмосковье, и в небольших городах. Главное трезво оценивать свои возможности и не идти на жертвы во имя «правильного» наследства.

Вся история с покупкой квартиры для мамы напрямую связана с дачей: дача находится в Пушкинском районе, и именно ею будет заниматься мать. Это будет ее пространство, а себе Прохор планирует приобрести другой дом, возможно, даже пентхаус. Пока точно не определился, смотрит варианты. Его подруга Наталья Штурм недавно купила загородный дом за 30 млн: все новое, зелень кругом, занимается йогой, счастлива, а она – коренная москвичка, всю жизнь прожила у метро «Аэропорт», а теперь наслаждается покоем в своем саду. И он тоже хочет дом, но не для постоянной жизни. Дом скорее как дача, как вторая квартира, вторая точка. Постоянно жить там он не собирается: работы слишком много, да и тянуть быт за городом не хочет. А вот иметь свое место для отдыха – да.

В долгосрочных планах – создание пассивного дохода от недвижимости. Прохор всерьез задумывается о «портфеле» из 15 студий, которые можно сдавать. Почему именно 15? Потому что при средней стоимости квартиры в 10–15 миллионов и сдаче по 70 тысяч ₽ это стабильный миллион в месяц к пенсии. Чтобы были деньги на лекарства, отдых, да и просто не зависеть от работы. Вдохновляют примеры коллег, у которых по 40 квартир. Они нанимают управляющие компании, типа Smarent, и те полностью ведут объекты, а владельцы получают доход. Он сотрудничает с агентством, которое берет квартиры на управление, занимается арендой и отчетностью. Это спокойствие и защита от инфляции, банковских потрясений и любых экономических «пузырей». Молодежь из регионов продолжает приезжать в Москву, и спрос на аренду есть всегда.

Недвижимость, по его мнению, – лучшее вложение. Не депозит, не криптовалюта, не схемы, а кирпичи. Их никто не обесценит, особенно в Москве. Да, хорошая квартира стоит дорого, и в ремонт нужно вложить 7–8 млн, чтобы сдавать за 150 тысяч. Но это инвестиция с реальной отдачей. Главное – не держать деньги под подушкой: «Деньги – как золотая антилопа, они обесцениваются. А недвижимость – это спокойствие». Сам он пока только начинает двигаться к своей цели. Он не верит, что недвижимость в Москве подешевеет, хотя рынок сейчас и встал из-за высокой ключевой ставки. Но в Москве цена не падает: ни в центре, ни в хороших локациях. По его мнению, аренда покрывает ипотеку, люди не спешат продавать, и рынок просто ждет.

Прохор уважает тех, кто умеет зарабатывать. Но при этом сочувствует ученым, врачам, инженерам, которые трудятся за копейки, в отличие от «вышедших на НДС бездарей». Старается благодарить таких людей деньгами, помогает по возможности. Считает: не всегда низкий доход – от глупости, иногда – от порядочности и ума.

У Прохора есть своя философия: если появляются лишние деньги – инвестируй в недвижимость. Появились деньги – купил квартиру. Не для спекуляций, а для стабильности. Не храни под подушкой, не верь банкам, строй фундамент будущего. Не для роскоши, а для спокойствия. Для него недвижимость – это еще и психологическая безопасность. Да, кто-то может сказать, что есть более выгодные инструменты: сложные финансовые схемы, инвестиции с высокой доходностью. Но Прохор к таким вариантам относится с осторожностью. У каждого свой подход. Он человек старой школы, привык доверять проверенному: заработал – вложил в «кирпичи».

Многие держат недвижимость, даже купленную невыгоднопросто потому, что аренда покрывает ипотеку. Аренда за последние 5 лет выросла минимум на 40%. К тому же, большая часть ипотек была оформлена по льготным ставкам: 0%, 3,75%, 7%. И люди не спешат продавать. Сейчас многие не понимают, куда двигаться: что будет с рублем, что с недвижимостью – непонятно. В такой ситуации люди предпочитают сохранить капитал в привычных формах. Продавать недвижимость никто не спешит, а строить новое – дорого и рискованно. В результате рынок движется к дефициту: рано или поздно ипотека снова станет доступной, а у людей на депозитах скопились триллионы рублей – стоит им решиться, и все эти деньги выйдут на рынок. А объектов не будет.

Прохор отмечает, что таких квартир, в которые действительно хочется заехать, где свежий воздух, хорошие виды и атмосфера мало. Основная масса предложений на популярных площадках – условно неликвид. Часто это объекты, которые кто-то когда-то купил без разбора, а теперь не может ни сдать, ни продать. Владельцы не хотят вкладываться в ремонт, а покупатели не видят смысла платить за «голую» коробку. Он отмечает, что рынок сейчас выглядит странно и неоднородно. Например, на Автозаводской можно найти двушку за 17–18 млн, а такую же – за 35. Разница часто лишь в ремонте, но он уверен: даже хороший ремонт – это не аргумент. Новый собственник все равно переделает все под себя. В Москве главное – метры и локация. Близость к метро – важнейший фактор, особенно в Москве, где зимой все может остановиться из-за снегопада. Если рядом метро – ты всегда мобильный. При этом важно, чтобы дорога до станции была удобной, без крутых горок и сосулек над головой, как, например, в районе Таганки. Даже в самых красивых локациях это может стать ежедневной проблемой.

При этом не все станции одинаково полезны: загруженность метро разнится по линиям. Южные направления и Замоскворецкая перегружены, особенно утром. Новые ветки, как на Раменках или Ломоносовском, пока свободнее – возможно, потому что люди еще не привыкли ими пользоваться.

Он вспоминает, каким раньше был район ЗИЛа. Станция «Автозаводская» днем была почти пустой – жизнь просыпалась только утром и вечером, когда на работу и с работы шли сотрудники завода. Сейчас – все изменилось. Район стал перенаселенным, станции – перегружены. Если время подходящее, то и на такси можно комфортно доехать. А если совсем просто – и самокат сойдет. Он не привередлив: может ездить и на такси, и на самокате, и, если нужно, даже на Lamborghini.

Иногда Прохор пользуется и метро, надев капюшон и маску, чтобы не узнали. Метро – настоящая роскошь города. Побывав во многих столицах, он считает московское метро одним из лучших в мире. Особенно радуют новые поезда, которые, наконец, стали появляться на его любимой зеленой ветке. Раньше они были почти на всех других линиях, а сюда все не доходили.

Говоря об инвестициях, он отметил, что в этой сфере нередко встречаются мошенники, особенно за границей. В качестве примера привел громкий случай с Ларисой Гузеевой, которую сейчас обвиняют в причастности к мошеннической схеме с виллами на Бали. При этом он уверен, что Гузеева ни в чем не виновата: скорее всего, она стала жертвой манипуляции. Ее пригласили как медийное лицо – возможно, предложили оплатить поездку, показать красивые виллы, заплатили гонорар. Но, будучи человеком искусства, она вряд ли разбиралась в юридических и инвестиционных деталях, и, скорее всего, не осознавала, что участвует в сомнительном проекте. По его мнению, она могла просто поверить организатору, может быть, даже очароваться им, не зная всей сути схемы. А теперь вынуждена оправдываться и испытывает сильный стресс. Он подчеркнул, что на ее месте мог оказаться любой публичный человек. И если она и ввела кого-то в заблуждение, то неумышленно – ее саму, по всей видимости, обманули.

Виктор напоминает, что схемы с зарубежной недвижимостью, обещающие 40% годовых, часто заканчиваются бедой. Такие истории должны учить инвесторов: нужно внимательно проверять документы, консультироваться с юристами, а не слепо верить обещаниям. Особенно на Бали, где почти вся земля – сельхозназначения, и формально строительство домов на ней незаконно. Часто застройщики обещают «потом перевести» землю в нужную категорию, но это не гарантировано. В итоге объекты могут снести. И не всегда виноват предприниматель – риски просто слишком высокие.

Виктор сам отказался от участия в подобных схемах, несмотря на заманчивые предложения: оплату билетов бизнес-классом, участие в подкастах, возможность отдохнуть. Его супруга не понимала, почему он упускает такую возможность. Но, как специалист в недвижимости, он знал: риски слишком велики. Строительство часто ведется некачественно, климат – сложный, а инфраструктура и правовая система далеки от стабильности. Комары, змеи, плесень, отсутствие медицинской помощи, неразбериха с правами собственности – слишком много факторов против.

Прохор недавно ездил на Бали и побывал в вилле стоимостью $1,5 млн. Его удивило, что качество там было очень посредственное. Он считает, что лучше вложиться в московскую недвижимость: даже если это бабушатник – пятиэтажный дом, он стоит на стабильной земле, может попасть под реновацию, и в итоге принесет прибыль. Лучше купить даже скромную квартиру в Москве, чем виллу в сомнительном проекте за границей.

Мечта о доме – понятие многослойное. С одной стороны, Прохору очень нравится район, где он живет сейчас, он к нему энергетически привык. Но если бы речь шла о действительно больших деньгах, то оставаться в сталинке стало бы неприличным. В этом случае он рассматривал бы другие районы, но точно не Тверскую или Арбат: такие места, по его мнению, выбирают те, кто только приехал в столицу и стремится к «провинциальной» роскоши. Сам он уже давно «омосквичился».

В числе интересных локаций он называет Кунцево – район с потрясающими парками и тихой элитной атмосферой. Ему импонируют так называемые ЦК-овские дома, например, в Гранатном переулке, где проживает Анастасия Стоцкая и даже Валентина Терешкова. Такие дома с высокими потолками, большой площадью и огороженной территорией он считает идеальным вариантом.

Если бы позволяли средства, он с удовольствием жил бы в одном из современных элитных домов с панорамными окнами где-нибудь на Саввинской набережной или в новостройках у Котельнической. Недавно он был в одном из таких комплексов: тишина, роскошный вид на Москвореку, и, несмотря на оживленную трассу рядом, внутри царит полный покой. Но, конечно, такие квартиры стоят заоблачно дорого – от 250 до 350 м², а это неподъемная сумма для «скромного певца».

Из более реального сталинские дома или дома бизнес-класса в пределах 60 млн ₽. Он отмечает, что в Москве разброс цен на жилье колоссальный: от хрущевки у метро до квартир за миллиарды, которые еще и трудно купить – конкуренция высокая. Его друг, например, вложился в проект «дом на ножках», но с трудом продал квартиру – не пошло. Сам он не любит такие локации – «по фэн-шую не нравится».

Центр города его не привлекает – он хочет зелени, набережной, возможности выйти на прогулку. Филевский парк, Кунцево – вот места, где ему комфортно. Говорит, что не фанат апартаментов – «сыр в мышеловке», где ты вроде бы собственник, а вроде и нет. Предпочитает обычные квартиры, где понятны права и есть защита со стороны Жилищного кодекса. Например, купить старую пятиэтажку, дождаться реновации – логично и выгодно.

Некоторые ЖК ему не по душе из-за «не той энергетики». Так, хотя Алые паруса построены качественно и выглядят впечатляюще, он не чувствует, что хотел бы там жить. Вспоминает, как в начале 2000-х все только и говорили, что этот комплекс сползет в Москву-реку. Мол, простым людям там делать нечего – слишком элитный. Есть и другие комплексы, например, у Мосфильма, где живут артисты вроде Лены Воробей. Там зелень, тишина, но расположение обособленное: как будто за городом. А ему все-таки нужно ощущение города, жизни, движения.

В итоге он считает, что главное – не гнаться за элитой. Лучше иметь одну хорошую квартиру и несколько небольших студий, которые будут работать как инвестиции. И если с неба не свалятся деньги, вкладываться надо постепенно: по одной-две студии в год и постепенно передавать их в управление. Это и есть та самая пенсия, о которой стоит думать. А переезжать ради статуса, перетаскивая вещи в очередной «дворец», ему не хочется – он уже счастлив в том, что имеет.

Прохор не видит смысла вкладываться в элитные квартиры под аренду, если у человека нет свободных, «избыточных» денег. Конечно, у всех разный уровень дохода:– кто-то зарабатывает сотни миллионов в год и просто вынужден вкладывать, чтобы не держать деньги наличными. Но даже в таких случаях он считает логичнее покупать студии под аренду, чем дорогие объекты ради престижа.

И Прохор не готов отказываться от удовольствий ради квартиры. Логика простая: жить нужно счастливо, и если остаются лишние средства, инвестировать в небольшие квартиры. Причем, чем больше денег, тем проще: почувствовал, что деньги «простаивают», – взял и купил квартиру. Он считает, что новостройки – разумный выбор для инвестиций: их проще продать и выгоднее сдавать.

Элитный пентхаус или загородный большой дом для тебя, для жизни? – Элитный пентхаус.

• 15 однушек в Москве или 15 однушек в Дубае? – Конечно, в Москве.
• 15 однушек в Москве или небольшой отель из 20 номеров, которым владеет Прохор Шаляпин? – 15 однушек в Москве. Их тяжелее отобрать.
• Заработать самому на квартиру или получить наследство? – В наследство, конечно. Зачем заработать, если есть возможность.
• Бабушатник или квартира в новостройке? – Бабушатник.

Прохор пожелал всем безбедной жизни и чтобы квартира мечты обязательно появилась: неважно, заработаете вы ее или она сама придет. Он отмечает, что в мире достаточно и денег, и недвижимости, просто нужно, чтобы все сложилось. Видит, как элитные жилые комплексы пустуют потому, что владельцы скупили, но не живут. И Прохор желает, чтобы у всех было также. И самое главное желает, чтобы деньги приходили легко, без стресса и перегрузок, а все мечты реализовывались. Чтобы, как в 2019 году, кто-то вовремя купил объект, а потом все выросло в 4 раза и теперь просто радуется своему решению.