Главный вопрос для рынка недвижимости на 2025 год – что будет с ключевой ставкой и экономикой в целом. Для обсуждения этих сложных и серьезных тем в гости к Виктору Зубику, основателю компании Smarent, пришел академик РАН, доктор экономических наук Сергей Глазьев.
В этой статье:
· Кто такой Сергей Глазьев?
· Фетишизация ключевой ставки
· Залоговое рейдерство
· Про дешевые деньги и валютные ограничения
· Почему ЦБ сохранил ставку 21% при высокой инфляции?
· Экономика России в ловушке
· Про ипотеку, строительство и «пузыри» в недвижимости
· Рыночная экономика банков
· Экономика России после СВО
· Как Сергей Глазьев сохраняет свой капитал?
Кто такой Сергей Глазьев?
Сергей Юрьевич Глазьев — российский экономист, академик РАН, политик и государственный деятель. Окончил экономический факультет МГУ, имеет степень доктора экономических наук. Был министром внешнеэкономических связей России в 1992 году, депутатом Госдумы и советником президента Владимира Путина по вопросам региональной экономической интеграции. С 2019 года является министром по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии (ЕЭК). Известен своими работами о макроэкономике, глобализации и критике неолиберальной политики, активно продвигает идею экономического суверенитета и многополярного мира.
· Кто такой Сергей Глазьев?
· Фетишизация ключевой ставки
· Залоговое рейдерство
· Про дешевые деньги и валютные ограничения
· Почему ЦБ сохранил ставку 21% при высокой инфляции?
· Экономика России в ловушке
· Про ипотеку, строительство и «пузыри» в недвижимости
· Рыночная экономика банков
· Экономика России после СВО
· Как Сергей Глазьев сохраняет свой капитал?
Кто такой Сергей Глазьев?
Сергей Юрьевич Глазьев — российский экономист, академик РАН, политик и государственный деятель. Окончил экономический факультет МГУ, имеет степень доктора экономических наук. Был министром внешнеэкономических связей России в 1992 году, депутатом Госдумы и советником президента Владимира Путина по вопросам региональной экономической интеграции. С 2019 года является министром по интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии (ЕЭК). Известен своими работами о макроэкономике, глобализации и критике неолиберальной политики, активно продвигает идею экономического суверенитета и многополярного мира.
Фетишизация ключевой ставки
Ключевая ставка — важный инструмент денежно-кредитной политики, и ее уровень на данный момент действительно исторически высок — 21%, что отражает сложную экономическую ситуацию. На заседании в декабре 2024 года Центральный банк России воздержался от нового повышения, что вызывало волну энтузиазма на рынках: реакция была почти как на победу — с надеждой, что ставка в будущем будет снижена.
Для понимания, ключевая ставка определяет стоимость краткосрочных кредитов, которые Центральный банк предоставляет коммерческим банкам для балансировки их ликвидности. Например, если банку не хватает средств для выполнения обязательств перед вкладчиками, он обращается к Центральному банку, который, как кредитор последней инстанции, обязан предоставить нужные средства. Однако важно подчеркнуть, что эта ставка никак не связана напрямую с кредитами для инвестиций, ипотеки или других нужд населения.
Мистификация ключевой ставки — это результат упрощенного подхода к денежно-кредитной политике. Для сравнения, в Китае действует несколько ставок, каждая из которых предназначена для определенного типа проектов. Например, для приоритетных инициатив, таких как переработка российского леса или строительство скоростных железных дорог, ставка может быть существенно ниже — от 0,2% до 0,5%. Это многообразие позволяет стимулировать экономику гораздо более гибко, в то время как в России ключевая ставка применяется почти универсально, что является ограничением системы.
Превращение ключевой ставки в своего рода «фетиш» связано также с тем, что Центральный банк России использует ее не только для кредитования коммерческих банков, но и для приема их средств на депозиты. Это вызывает вопросы: подобная практика противоречит стандартным функциям Центробанка, который, в отличие от коммерческих банков, не занимается выдачей кредитов или привлечением вкладов в классическом смысле. Более того, такая политика фактически устанавливает минимальную цену денег в экономике, что влияет на всю финансовую систему.
Современная денежно-кредитная политика России, основываясь на высокой ключевой ставке, фактически блокирует развитие экономики, создавая замкнутый круг стагнации. Коммерческие банки вместо выдачи кредитов реальному сектору предпочитают вкладывать средства на депозиты Центрального банка, получая стабильный доход без риска. Однако корень проблемы лежит глубже: Центральный банк, вопреки своей миссии создавать и распределять деньги для стимулирования экономики, фактически высасывает ликвидность, накапливая убытки. Это парадокс: институт, создающий деньги, сам становится убыточным.
Экономика перегружена не избытком денег, а системным недогрузом: производственные мощности работают на 60-65%, миллионы граждан вынуждены реализовывать свои идеи за рубежом, а ресурсы страны либо недоиспользуются, либо вывозятся в виде сырья, вместо глубокой переработки.
Ключевая ставка — важный инструмент денежно-кредитной политики, и ее уровень на данный момент действительно исторически высок — 21%, что отражает сложную экономическую ситуацию. На заседании в декабре 2024 года Центральный банк России воздержался от нового повышения, что вызывало волну энтузиазма на рынках: реакция была почти как на победу — с надеждой, что ставка в будущем будет снижена.
Для понимания, ключевая ставка определяет стоимость краткосрочных кредитов, которые Центральный банк предоставляет коммерческим банкам для балансировки их ликвидности. Например, если банку не хватает средств для выполнения обязательств перед вкладчиками, он обращается к Центральному банку, который, как кредитор последней инстанции, обязан предоставить нужные средства. Однако важно подчеркнуть, что эта ставка никак не связана напрямую с кредитами для инвестиций, ипотеки или других нужд населения.
Мистификация ключевой ставки — это результат упрощенного подхода к денежно-кредитной политике. Для сравнения, в Китае действует несколько ставок, каждая из которых предназначена для определенного типа проектов. Например, для приоритетных инициатив, таких как переработка российского леса или строительство скоростных железных дорог, ставка может быть существенно ниже — от 0,2% до 0,5%. Это многообразие позволяет стимулировать экономику гораздо более гибко, в то время как в России ключевая ставка применяется почти универсально, что является ограничением системы.
Превращение ключевой ставки в своего рода «фетиш» связано также с тем, что Центральный банк России использует ее не только для кредитования коммерческих банков, но и для приема их средств на депозиты. Это вызывает вопросы: подобная практика противоречит стандартным функциям Центробанка, который, в отличие от коммерческих банков, не занимается выдачей кредитов или привлечением вкладов в классическом смысле. Более того, такая политика фактически устанавливает минимальную цену денег в экономике, что влияет на всю финансовую систему.
Современная денежно-кредитная политика России, основываясь на высокой ключевой ставке, фактически блокирует развитие экономики, создавая замкнутый круг стагнации. Коммерческие банки вместо выдачи кредитов реальному сектору предпочитают вкладывать средства на депозиты Центрального банка, получая стабильный доход без риска. Однако корень проблемы лежит глубже: Центральный банк, вопреки своей миссии создавать и распределять деньги для стимулирования экономики, фактически высасывает ликвидность, накапливая убытки. Это парадокс: институт, создающий деньги, сам становится убыточным.
Экономика перегружена не избытком денег, а системным недогрузом: производственные мощности работают на 60-65%, миллионы граждан вынуждены реализовывать свои идеи за рубежом, а ресурсы страны либо недоиспользуются, либо вывозятся в виде сырья, вместо глубокой переработки.
Залоговое рейдерство
В таких условиях высокий уровень ставки делает кредиты неподъемными для предприятий, так как их стоимость превышает рентабельность в 2-3 раза. Это вынуждает бизнес сокращать производство и отказываться от развития. В результате страдает технологическое перевооружение, что ведет к снижению конкурентоспособности отечественной продукции на мировом рынке. Девальвация рубля, которая является следствием ухудшения конкурентоспособности и оттока инвестиций, в свою очередь усиливает инфляцию, создавая замкнутый круг кризиса.
Основным следствием этой политики становится катастрофическое сокращение инвестиций. Без них технологическое развитие замедляется, производственные мощности деградируют, а экономика остается в состоянии перманентной стагнации. Исторический опыт, включая успешный период руководства Центральным банком Виктором Геращенко, доказывает: только гибкое управление ставками, ориентированное на развитие производства и инвестиции, может вывести экономику на устойчивый путь роста. Однако в текущей модели, основанной на фетишизации ключевой ставки, подобных изменений не предвидится, что приводит к дальнейшей деградации экономической системы.
Такой порядок выгоден ограниченной группе бенефициаров, среди которых на первом месте — сами коммерческие банки. Высокие процентные ставки усиливают их влияние, а механизм работы центральной и банковской систем превращает банки из кредиторов экономики в инструмент перераспределения собственности. Когда предприятия, не в силах обслуживать кредиты под завышенные ставки, терпят крах, активы этих предприятий переходят банкам, а затем перепродаются аффилированным лицам. Этот процесс часто называют «залоговым рейдерством». По оценкам, уже перераспределено порядка 7 триллионов рублей, превращая банки в крупнейших держателей активов.
Однако такие «успехи» банков идут вразрез с их первоначальной функцией — трансформацией сбережений в инвестиции. В любой учебнике по экономике сказано, что банк должен играть ключевую роль в развитии экономики, кредитуя производственные предприятия, стимулируя технологическое развитие и рост. На практике же доля инвестиционных кредитов в структуре банковской деятельности составляет менее 5%, и вместо работы с реальным сектором банки предпочитают концентрироваться на краткосрочных операциях, таких как валютные спекуляции. Например, на волне девальвации они получают сверхприбыли за счет переоценки валютных активов.
Сложившаяся ситуация привела к смене мотивации внутри банковского сектора. Вместо поддержки клиентов и стимулирования экономики банки стремятся максимизировать прибыль через спекуляции и перераспределение собственности. Особенно это характерно для государственных банков, которые, обладая колоссальными ресурсами, должны играть ведущую роль в инвестиционной активности. Тем не менее сегодня их работа сосредоточена преимущественно на обслуживании внешнеторговых операций, где доходы очевидны и риски минимальны.
Такая модель банковской системы не просто тормозит экономическое развитие, она способствует концентрации богатства, снижению конкурентоспособности и постепенной деградации производственного сектора. Решением могло бы стать ужесточение контроля за деятельностью банков: они должны отчитываться о доле инвестиций в реальный сектор экономики, а не гоняться за спекулятивными доходами. Однако пока модель остается неизменной, банки из кредиторов превращаются в главных игроков на поле перераспределения собственности, обостряя социально-экономические диспропорции.
В таких условиях высокий уровень ставки делает кредиты неподъемными для предприятий, так как их стоимость превышает рентабельность в 2-3 раза. Это вынуждает бизнес сокращать производство и отказываться от развития. В результате страдает технологическое перевооружение, что ведет к снижению конкурентоспособности отечественной продукции на мировом рынке. Девальвация рубля, которая является следствием ухудшения конкурентоспособности и оттока инвестиций, в свою очередь усиливает инфляцию, создавая замкнутый круг кризиса.
Основным следствием этой политики становится катастрофическое сокращение инвестиций. Без них технологическое развитие замедляется, производственные мощности деградируют, а экономика остается в состоянии перманентной стагнации. Исторический опыт, включая успешный период руководства Центральным банком Виктором Геращенко, доказывает: только гибкое управление ставками, ориентированное на развитие производства и инвестиции, может вывести экономику на устойчивый путь роста. Однако в текущей модели, основанной на фетишизации ключевой ставки, подобных изменений не предвидится, что приводит к дальнейшей деградации экономической системы.
Такой порядок выгоден ограниченной группе бенефициаров, среди которых на первом месте — сами коммерческие банки. Высокие процентные ставки усиливают их влияние, а механизм работы центральной и банковской систем превращает банки из кредиторов экономики в инструмент перераспределения собственности. Когда предприятия, не в силах обслуживать кредиты под завышенные ставки, терпят крах, активы этих предприятий переходят банкам, а затем перепродаются аффилированным лицам. Этот процесс часто называют «залоговым рейдерством». По оценкам, уже перераспределено порядка 7 триллионов рублей, превращая банки в крупнейших держателей активов.
Однако такие «успехи» банков идут вразрез с их первоначальной функцией — трансформацией сбережений в инвестиции. В любой учебнике по экономике сказано, что банк должен играть ключевую роль в развитии экономики, кредитуя производственные предприятия, стимулируя технологическое развитие и рост. На практике же доля инвестиционных кредитов в структуре банковской деятельности составляет менее 5%, и вместо работы с реальным сектором банки предпочитают концентрироваться на краткосрочных операциях, таких как валютные спекуляции. Например, на волне девальвации они получают сверхприбыли за счет переоценки валютных активов.
Сложившаяся ситуация привела к смене мотивации внутри банковского сектора. Вместо поддержки клиентов и стимулирования экономики банки стремятся максимизировать прибыль через спекуляции и перераспределение собственности. Особенно это характерно для государственных банков, которые, обладая колоссальными ресурсами, должны играть ведущую роль в инвестиционной активности. Тем не менее сегодня их работа сосредоточена преимущественно на обслуживании внешнеторговых операций, где доходы очевидны и риски минимальны.
Такая модель банковской системы не просто тормозит экономическое развитие, она способствует концентрации богатства, снижению конкурентоспособности и постепенной деградации производственного сектора. Решением могло бы стать ужесточение контроля за деятельностью банков: они должны отчитываться о доле инвестиций в реальный сектор экономики, а не гоняться за спекулятивными доходами. Однако пока модель остается неизменной, банки из кредиторов превращаются в главных игроков на поле перераспределения собственности, обостряя социально-экономические диспропорции.
Про дешевые деньги и валютные ограничения
Снижение ключевой ставки, очевидно полезное для оживления реального сектора экономики, сталкивается с сопротивлением банков, так как оно лишает их одного из главных источников легких прибылей. Банки, привыкшие к высокомаржинальным операциям на валютном рынке, фактически не заинтересованы в перераспределении средств в экономику. Пример 2009 года, когда в условиях мирового финансового кризиса государство выделило банкам около 3 трлн ₽ для поддержки их ликвидности, ярко это подтверждает. Вместо того чтобы направить средства в реальный сектор, банки пустили их на валютные спекуляции, тем самым усугубив давление на рубль и увеличив инфляцию.
Главной причиной такого поведения является отсутствие необходимых ограничений на валютные операции банков. Простейший способ, который давно необходимо было применить, — это фиксация валютной позиции. По аналогии с политикой, реализованной Виктором Геращенко в 1998 году, коммерческие банки могли бы обязать поддерживать фиксированный объем валютных активов: сколько валюты у банка было на начало дня, столько же должно оставаться на его счетах и к вечеру. Это сразу ликвидировало бы возможности для спекулятивной игры против рубля.
Центральный банк продолжает котировать доллары и евро. Практическая необходимость в этом давно отпала, так как эти валюты не используются в основных торговых расчетах России. Сложно представить, чтобы Госбанк СССР в 1943 году котировал рейхсмарку Германии. По мнению Сергея Глазьева, это психологический момент, связанный с ментальной зависимостью от американских финансовых институтов. Более разумным шагом сейчас стало бы полное исключение этих валют из официальных котировок и их замена на валюты стран, с которыми Россия активно торгует: Китай, Индия, Казахстан, Вьетнам и т.д.
Основные бенефициары этой политики, по мнению Сергея Глазьева, — коррупционеры. Им крайне важна свобода вывоза капитала за рубеж. В то же время переход к дешевым деньгам, которые могли бы поднять экономику, промышленность и строительство, должен быть защищен от вывода капитала. Недопустимо, чтобы коммерческие банки, получив дешевые кредиты у Центрального банка по ключевой ставке, направляли их на валютный рынок. Это должно быть прекращено.
Для решения этой проблемы необходимы системные меры. Одной фиксации валютной позиции коммерческих банков недостаточно. Нужно прекратить либеральный режим свободного вывоза капитала. Сергей Глазьев обращает внимание, что страны, формирующие сегодня ядро мировой экономики, такие как Китай и Индия, не допускают свободного движения капитала. Виктор подтверждает, что китайский гражданин не может просто пойти и купить квартиру, скажем, в Дубае, без разрешения государства. Конвертация валют у них допускается только по текущим операциям — для экспорта и импорта. По капитальным операциям действует разрешительный порядок.
Это та сторона денежной политики, которая обеспечивает защиту дешевых денег. Есть разные инструменты для контроля — от фиксации валютной позиции до использования цифрового рубля с ограничениями на капитальные операции. Однако самый простой и эффективный способ — введение разрешительного режима движения капитала по трансграничным операциям. Это успешно применяется в Китае. Там деньги могут вывозиться, но для этого нужно объяснить, зачем это делается. Хотите построить трубу для экспорта газа? Это понятно. А вот строительство частного дворца за границей — уже неуважительная причина.
В кризисной ситуации, как только валютные ограничения ослабляют, начинается бегство капиталов. Люди покупают доллары, криптовалюту, переводят деньги за границу, приобретают недвижимость или иным образом выводят их из страны. Никто это не контролирует. Более того, Виктор опасается, что если отменить санкции и вернуть систему SWIFT, то снова начнется массовый вывод средств за границу.
Сергей согласен, что при такой политике обменного курса, который фактически находится под контролем спекулянтов, Центральный банк отказался выполнять свою обязанность, закрепленную Конституцией, — обеспечивать стабильность курса рубля. Свято место пусто не бывает: курсом манипулируют спекулянты. Это легко доказать математически, посмотрев, кто заработал на конкретных колебаниях курса. Однако Центральный банк ничего не предпринимает. Вместо этого такие преступления, как манипуляции курсом рубля, остаются безнаказанными. За много лет не возбуждено ни одного уголовного дела, хотя преступления происходят у всех на глазах.
Снижение ключевой ставки, очевидно полезное для оживления реального сектора экономики, сталкивается с сопротивлением банков, так как оно лишает их одного из главных источников легких прибылей. Банки, привыкшие к высокомаржинальным операциям на валютном рынке, фактически не заинтересованы в перераспределении средств в экономику. Пример 2009 года, когда в условиях мирового финансового кризиса государство выделило банкам около 3 трлн ₽ для поддержки их ликвидности, ярко это подтверждает. Вместо того чтобы направить средства в реальный сектор, банки пустили их на валютные спекуляции, тем самым усугубив давление на рубль и увеличив инфляцию.
Главной причиной такого поведения является отсутствие необходимых ограничений на валютные операции банков. Простейший способ, который давно необходимо было применить, — это фиксация валютной позиции. По аналогии с политикой, реализованной Виктором Геращенко в 1998 году, коммерческие банки могли бы обязать поддерживать фиксированный объем валютных активов: сколько валюты у банка было на начало дня, столько же должно оставаться на его счетах и к вечеру. Это сразу ликвидировало бы возможности для спекулятивной игры против рубля.
Центральный банк продолжает котировать доллары и евро. Практическая необходимость в этом давно отпала, так как эти валюты не используются в основных торговых расчетах России. Сложно представить, чтобы Госбанк СССР в 1943 году котировал рейхсмарку Германии. По мнению Сергея Глазьева, это психологический момент, связанный с ментальной зависимостью от американских финансовых институтов. Более разумным шагом сейчас стало бы полное исключение этих валют из официальных котировок и их замена на валюты стран, с которыми Россия активно торгует: Китай, Индия, Казахстан, Вьетнам и т.д.
Основные бенефициары этой политики, по мнению Сергея Глазьева, — коррупционеры. Им крайне важна свобода вывоза капитала за рубеж. В то же время переход к дешевым деньгам, которые могли бы поднять экономику, промышленность и строительство, должен быть защищен от вывода капитала. Недопустимо, чтобы коммерческие банки, получив дешевые кредиты у Центрального банка по ключевой ставке, направляли их на валютный рынок. Это должно быть прекращено.
Для решения этой проблемы необходимы системные меры. Одной фиксации валютной позиции коммерческих банков недостаточно. Нужно прекратить либеральный режим свободного вывоза капитала. Сергей Глазьев обращает внимание, что страны, формирующие сегодня ядро мировой экономики, такие как Китай и Индия, не допускают свободного движения капитала. Виктор подтверждает, что китайский гражданин не может просто пойти и купить квартиру, скажем, в Дубае, без разрешения государства. Конвертация валют у них допускается только по текущим операциям — для экспорта и импорта. По капитальным операциям действует разрешительный порядок.
Это та сторона денежной политики, которая обеспечивает защиту дешевых денег. Есть разные инструменты для контроля — от фиксации валютной позиции до использования цифрового рубля с ограничениями на капитальные операции. Однако самый простой и эффективный способ — введение разрешительного режима движения капитала по трансграничным операциям. Это успешно применяется в Китае. Там деньги могут вывозиться, но для этого нужно объяснить, зачем это делается. Хотите построить трубу для экспорта газа? Это понятно. А вот строительство частного дворца за границей — уже неуважительная причина.
В кризисной ситуации, как только валютные ограничения ослабляют, начинается бегство капиталов. Люди покупают доллары, криптовалюту, переводят деньги за границу, приобретают недвижимость или иным образом выводят их из страны. Никто это не контролирует. Более того, Виктор опасается, что если отменить санкции и вернуть систему SWIFT, то снова начнется массовый вывод средств за границу.
Сергей согласен, что при такой политике обменного курса, который фактически находится под контролем спекулянтов, Центральный банк отказался выполнять свою обязанность, закрепленную Конституцией, — обеспечивать стабильность курса рубля. Свято место пусто не бывает: курсом манипулируют спекулянты. Это легко доказать математически, посмотрев, кто заработал на конкретных колебаниях курса. Однако Центральный банк ничего не предпринимает. Вместо этого такие преступления, как манипуляции курсом рубля, остаются безнаказанными. За много лет не возбуждено ни одного уголовного дела, хотя преступления происходят у всех на глазах.
Почему ЦБ сохранил ставку 21% при высокой инфляции?
Сергей Глазьев считает, что Центральный банк, скорее всего, испугался мнения политического руководства, так как массовое недовольство, вызванное банкротством тысяч предприятий, стало реальностью. Продолжение этой политики лишь увеличивает количество банкротов, а также провоцирует рост инфляции. Слишком высокая процентная ставка ведет к удорожанию товаров и услуг. Предприятия, вынужденные оставаться на рынке, не могут прекратить производство, поэтому перекладывают возросшие кредитные расходы на себестоимость продукции. Этот механизм, превращающий повышение ставки в инфляцию, очевиден. Например, каждые дополнительные 2 п.п. в ключевой ставке приводят к росту цен на 10%.
Многие отрасли экономики в стране сильно закредитованы: до 70% оборотного капитала составляют заемные средства. Сведение денежно-кредитной политики исключительно к ключевой ставке — серьезная ошибка. Главный фактор роста инфляции — девальвация рубля. Центральный банк занимается, по сути, псевдо-таргетированием инфляции, отпуская курс рубля в свободное плавание под воздействие спекулянтов. Без стабилизации курса рубля борьба с инфляцией невозможна.
Сергей Глазьев убежден, что сводить сложность денежно-кредитной политики к одному параметру — ключевой ставке, оставляя курс рубля без контроля и игнорируя остальные инструменты, недопустимо.
Что касается инфляции в 4%, то Сергей Глазьев считает, что при существующем подходе добиться этой цели невозможно даже в среднесрочной перспективе. Текущая политика позволяет на короткий срок сбивать инфляцию до 4%, но ценой прекращения кредитования реального сектора. Однако в дальнейшем это приводит к замедлению инвестиций, технологическому отставанию и, как следствие, новой девальвации рубля, которая снова запускает виток инфляции. Каждый год Центральный банк в своих прогнозах обещает достичь 4% инфляции, но каждый год сроки сдвигаются.
Сергей Глазьев считает, что Центральный банк, скорее всего, испугался мнения политического руководства, так как массовое недовольство, вызванное банкротством тысяч предприятий, стало реальностью. Продолжение этой политики лишь увеличивает количество банкротов, а также провоцирует рост инфляции. Слишком высокая процентная ставка ведет к удорожанию товаров и услуг. Предприятия, вынужденные оставаться на рынке, не могут прекратить производство, поэтому перекладывают возросшие кредитные расходы на себестоимость продукции. Этот механизм, превращающий повышение ставки в инфляцию, очевиден. Например, каждые дополнительные 2 п.п. в ключевой ставке приводят к росту цен на 10%.
Многие отрасли экономики в стране сильно закредитованы: до 70% оборотного капитала составляют заемные средства. Сведение денежно-кредитной политики исключительно к ключевой ставке — серьезная ошибка. Главный фактор роста инфляции — девальвация рубля. Центральный банк занимается, по сути, псевдо-таргетированием инфляции, отпуская курс рубля в свободное плавание под воздействие спекулянтов. Без стабилизации курса рубля борьба с инфляцией невозможна.
Сергей Глазьев убежден, что сводить сложность денежно-кредитной политики к одному параметру — ключевой ставке, оставляя курс рубля без контроля и игнорируя остальные инструменты, недопустимо.
Что касается инфляции в 4%, то Сергей Глазьев считает, что при существующем подходе добиться этой цели невозможно даже в среднесрочной перспективе. Текущая политика позволяет на короткий срок сбивать инфляцию до 4%, но ценой прекращения кредитования реального сектора. Однако в дальнейшем это приводит к замедлению инвестиций, технологическому отставанию и, как следствие, новой девальвации рубля, которая снова запускает виток инфляции. Каждый год Центральный банк в своих прогнозах обещает достичь 4% инфляции, но каждый год сроки сдвигаются.
Экономика России в ловушке
Даже если ЦБ и удается подойти к целевому уровню инфляции в 4%, буквально через несколько месяцев рост цен ускоряется на фоне девальвации. Причины, по мнению Сергея Глазьева, кроются в падении конкурентоспособности и в том, что замедление инфляции в примитивной логике Центрального банка сопровождалось снижением ключевой ставки. Банки стали набрать дешевые кредиты и скупать валюту, что спровоцировало девальвацию рубля. В результате экономика попала в ловушку: производство продолжало падать, а инфляция лишь ускорялась.
Это произошло, в том числе, из-за решения снизить норматив обязательной продажи валютной выручки экспортеров. В 2022 году, когда начали вводиться жесткие санкции, президент принял решение увеличить этот норматив до 80%. С положительным торговым балансом, несмотря на арест валютных резервов, рубль укрепился. Однако после этого валютные резервы продолжили сокращаться, а курс рубля стал одним из самых нестабильных в мире.
Центральный банк мог бы поддерживать курс рубля стабильным, как это делают другие страны. К примеру, если бы не было манипуляций, курс мог бы оставаться около 80 рублей за доллар до сегодняшнего дня, поскольку это антиинфляционный фактор и стабилизатор экономических процессов. Современная девальвация рубля — результат странных и нелепых шагов регулятора, таких как снижение норматива обязательной продажи валюты и продолжение долларизации экономики, когда разрешено использовать доллары и даже страховать валютные вклады.
Центральный банк своими действиями спровоцировал девальвацию валюты и последующую инфляцию. Чтобы достичь целевой инфляции в 4%, необходимо понимать, что главный фактор борьбы с инфляцией — это не снижение конечного спроса с помощью повышения ставки. Такое увеличение ставок только ограничивает спрос, но это не решает проблему. Главным фактором экономического роста и борьбы с инфляцией является научно-технический прогресс.
Технологическое развитие снижает издержки, расширяет предложения товаров, повышает их качество и позволяет сохранить стабильность в макроэкономике. Это стало основой роста на протяжении последних 200 лет: когда государство начало заниматься кредитованием через центральные банки, экономический рост был возможен. Для преодоления текущей кризисной ситуации необходимо стабилизировать курс рубля, что уже было рассмотрено, а также обеспечить приток дешевых кредитов для финансирования инвестиций.
Это можно сделать не через увеличение ключевой ставки, а через так называемые специальные инструменты рефинансирования, которые позволят снизить стоимость кредита для реального сектора экономики.
Даже если ЦБ и удается подойти к целевому уровню инфляции в 4%, буквально через несколько месяцев рост цен ускоряется на фоне девальвации. Причины, по мнению Сергея Глазьева, кроются в падении конкурентоспособности и в том, что замедление инфляции в примитивной логике Центрального банка сопровождалось снижением ключевой ставки. Банки стали набрать дешевые кредиты и скупать валюту, что спровоцировало девальвацию рубля. В результате экономика попала в ловушку: производство продолжало падать, а инфляция лишь ускорялась.
Это произошло, в том числе, из-за решения снизить норматив обязательной продажи валютной выручки экспортеров. В 2022 году, когда начали вводиться жесткие санкции, президент принял решение увеличить этот норматив до 80%. С положительным торговым балансом, несмотря на арест валютных резервов, рубль укрепился. Однако после этого валютные резервы продолжили сокращаться, а курс рубля стал одним из самых нестабильных в мире.
Центральный банк мог бы поддерживать курс рубля стабильным, как это делают другие страны. К примеру, если бы не было манипуляций, курс мог бы оставаться около 80 рублей за доллар до сегодняшнего дня, поскольку это антиинфляционный фактор и стабилизатор экономических процессов. Современная девальвация рубля — результат странных и нелепых шагов регулятора, таких как снижение норматива обязательной продажи валюты и продолжение долларизации экономики, когда разрешено использовать доллары и даже страховать валютные вклады.
Центральный банк своими действиями спровоцировал девальвацию валюты и последующую инфляцию. Чтобы достичь целевой инфляции в 4%, необходимо понимать, что главный фактор борьбы с инфляцией — это не снижение конечного спроса с помощью повышения ставки. Такое увеличение ставок только ограничивает спрос, но это не решает проблему. Главным фактором экономического роста и борьбы с инфляцией является научно-технический прогресс.
Технологическое развитие снижает издержки, расширяет предложения товаров, повышает их качество и позволяет сохранить стабильность в макроэкономике. Это стало основой роста на протяжении последних 200 лет: когда государство начало заниматься кредитованием через центральные банки, экономический рост был возможен. Для преодоления текущей кризисной ситуации необходимо стабилизировать курс рубля, что уже было рассмотрено, а также обеспечить приток дешевых кредитов для финансирования инвестиций.
Это можно сделать не через увеличение ключевой ставки, а через так называемые специальные инструменты рефинансирования, которые позволят снизить стоимость кредита для реального сектора экономики.
Про ипотеку, строительство и «пузыри» в недвижимости
Говоря о льготной ипотеке, многие жалуются на ее чрезмерное количество и возникновение пузыря. Цены на стройматериалы растут, и причина этому — недостаточная работа антимонопольной службы, которая не контролирует действия крупных производителей, таких как цемент и арматура, хотя в производстве этих товаров доминирует лишь несколько компаний (олигополия). Сергей Глазьев убежден, что антимонопольные органы, по сути, не занимаются своей прямой задачей — регулированием цен в этих сферах, возможно из-за коррупции или страха перед крупными корпорациями.
В результате эти вопросы напрямую способствуют ускорению инфляции, особенно в сфере строительства. Однако проблема в том, что рынок жилья мог бы оставаться стабильным, если бы было возможно эффективно использовать кредитование. Нехватка производственных мощностей и неправильное распределение льготных ипотечных кредитов между спекулянтами усугубляют ситуацию. Для того чтобы избежать этого, нужно ограничить доступ к льготной ипотеке для спекулянтов, которые просто накапливают жилье ради перепродаж.
Далее важный момент — субсидирование процентных ставок в виде льготных кредитов. Эти кредиты предоставляются правительством, что в свою очередь ведет к компенсации процентов банкам, но на деле это не должно происходить. Центробанк должен внедрить специализированные инструменты для кредитования, ориентированные на конкретные цели, например, на строительные проекты. Это обеспечит целевое использование средств и уменьшит дополнительную прибыль коммерческих банков.
Кроме того, чтобы решать задачи в строительстве, необходимо наладить механизм целевого кредитования для предприятий, а не для самих банков. В этом случае кредиты должны предоставляться через механизм рефинансирования по низким ставкам (кредитная линия), с тем, чтобы банки следили за целевым использованием средств. Цель — это не просто предоставление дешевых ипотечных кредитов населению, а создание финансовой схемы, которая будет обеспечивать рост строительного сектора без спекуляций на рынке недвижимости.
Если мы хотим решить проблему демографического провала, нам необходимо предоставить каждой семье возможность приобрести собственное жилье — желательно индивидуальный дом или хорошую квартиру, чтобы люди могли растить детей в комфортных условиях. Для этого, соответственно, семьи должны иметь доступ к ипотечным кредитам с низкими процентными ставками, например, не выше 2%, что является нормой в мировой практике.
Чтобы это стало возможным, коммерческие банки должны получать от центрального банка кредитные средства по специальной программе рефинансирования, допустим, под 1%. Задача коммерческого банка – следить за тем, чтобы полученные деньги использовались строго по назначению — для жилищного строительства. Это вполне реально, так как банки с этим успешно справляются, отслеживая, например, расходование средств по оборонным заказам. Деньги в этом случае не выдаются наличными, а оплачиваются по фактическим заявкам — на покупку строительных материалов и другие нужды.
Внедрение цифрового рубля значительно упростит этот процесс, ведь с его помощью можно будет в автоматическом режиме отслеживать, куда направляются денежные средства, что сделает систему более прозрачной. Строительные организации и граждане смогут получать дешевые кредиты для покупки жилья, при этом банки смогут обеспечить контроль за их целевым использованием. Это повысит эффективность строительства и будет способствовать росту сектора.
Как это повлияет на инфляцию? Сергей Глазьев считает, что если антимонопольные органы будут следить за монополистами при таких условиях, на рынке появится большое количество застройщиков. Это увеличит конкуренцию, они будут предлагать больше разнообразных услуг, и цены на жилье не только не вырастут, но могут даже снизиться.
Пример Китая показывает, что, несмотря на рост денежной массы в 30-40% в год и темпы роста экономики под 10%, инфляция не наблюдалась, потому что деньги были эффективно использованы в производстве. В условиях конкуренции, поддерживаемой антимонопольной службой, подобные процессы в России будут предотвращать перегрев рынка, снижая возможность искусственного роста цен. Параллельно это даст возможность для кредитования инвестиций, модернизации строительства, освоения новых технологий — все это будет способствовать экономическому росту. Инфляция возникает, по мнению Сергея Глазьева, когда кредиты берутся, но не возвращаются.
Что касается риска возникновения «пузыря» в строительстве, то хотя такие риски в любом экономическом процессе существуют, это все же будет отличаться от классического пузыря, который чаще возникает на финансовых рынках, например, спекулятивных. В строительстве мы будем иметь дело с реально произведенными товарами, которых больше, чем нужно, но такие товары, как жилье, не исчезают и могут быть использованы в дальнейшем.
Да, можно получить «пузырь» в материальной сфере — например, перебор с количеством строящегося жилья, которое в итоге окажется невостребованным. Но разница в том, что это — материальные блага, которые можно будет впоследствии перераспределить. В ситуации с рынком недвижимости возникает так называемый «пузырь», когда на жилье поднимаются цены, и люди начинают покупать его по завышенной цене, пока в какой-то момент спрос не перестанет соответствовать предложениям. Тогда стройка останавливается, а все ждут, когда пузырь лопнет и цены снова упадут. Но есть и обратная сторона: в случае, если застройщик, не успевший продать свои квартиры, обанкротится, эти квартиры могут оказаться у кредитора, который продаст их по более низкой цене.
Как это бывает на практике? Возьмем китайский пример, где такие города-призраки были построены в 2000-х годах. Проблема заключалась в том, что на начальном этапе в этих городах не было жителей. Но со временем они наполнились. Люди купили жилье, и города были заселены. Так что «пузырь» в недвижимости — это скорее нормальное явление, которое может привести к временному затруднению, но в конечном счете все материалы и объекты будут использованы, и экономика продолжит развиваться.
Говоря о льготной ипотеке, многие жалуются на ее чрезмерное количество и возникновение пузыря. Цены на стройматериалы растут, и причина этому — недостаточная работа антимонопольной службы, которая не контролирует действия крупных производителей, таких как цемент и арматура, хотя в производстве этих товаров доминирует лишь несколько компаний (олигополия). Сергей Глазьев убежден, что антимонопольные органы, по сути, не занимаются своей прямой задачей — регулированием цен в этих сферах, возможно из-за коррупции или страха перед крупными корпорациями.
В результате эти вопросы напрямую способствуют ускорению инфляции, особенно в сфере строительства. Однако проблема в том, что рынок жилья мог бы оставаться стабильным, если бы было возможно эффективно использовать кредитование. Нехватка производственных мощностей и неправильное распределение льготных ипотечных кредитов между спекулянтами усугубляют ситуацию. Для того чтобы избежать этого, нужно ограничить доступ к льготной ипотеке для спекулянтов, которые просто накапливают жилье ради перепродаж.
Далее важный момент — субсидирование процентных ставок в виде льготных кредитов. Эти кредиты предоставляются правительством, что в свою очередь ведет к компенсации процентов банкам, но на деле это не должно происходить. Центробанк должен внедрить специализированные инструменты для кредитования, ориентированные на конкретные цели, например, на строительные проекты. Это обеспечит целевое использование средств и уменьшит дополнительную прибыль коммерческих банков.
Кроме того, чтобы решать задачи в строительстве, необходимо наладить механизм целевого кредитования для предприятий, а не для самих банков. В этом случае кредиты должны предоставляться через механизм рефинансирования по низким ставкам (кредитная линия), с тем, чтобы банки следили за целевым использованием средств. Цель — это не просто предоставление дешевых ипотечных кредитов населению, а создание финансовой схемы, которая будет обеспечивать рост строительного сектора без спекуляций на рынке недвижимости.
Если мы хотим решить проблему демографического провала, нам необходимо предоставить каждой семье возможность приобрести собственное жилье — желательно индивидуальный дом или хорошую квартиру, чтобы люди могли растить детей в комфортных условиях. Для этого, соответственно, семьи должны иметь доступ к ипотечным кредитам с низкими процентными ставками, например, не выше 2%, что является нормой в мировой практике.
Чтобы это стало возможным, коммерческие банки должны получать от центрального банка кредитные средства по специальной программе рефинансирования, допустим, под 1%. Задача коммерческого банка – следить за тем, чтобы полученные деньги использовались строго по назначению — для жилищного строительства. Это вполне реально, так как банки с этим успешно справляются, отслеживая, например, расходование средств по оборонным заказам. Деньги в этом случае не выдаются наличными, а оплачиваются по фактическим заявкам — на покупку строительных материалов и другие нужды.
Внедрение цифрового рубля значительно упростит этот процесс, ведь с его помощью можно будет в автоматическом режиме отслеживать, куда направляются денежные средства, что сделает систему более прозрачной. Строительные организации и граждане смогут получать дешевые кредиты для покупки жилья, при этом банки смогут обеспечить контроль за их целевым использованием. Это повысит эффективность строительства и будет способствовать росту сектора.
Как это повлияет на инфляцию? Сергей Глазьев считает, что если антимонопольные органы будут следить за монополистами при таких условиях, на рынке появится большое количество застройщиков. Это увеличит конкуренцию, они будут предлагать больше разнообразных услуг, и цены на жилье не только не вырастут, но могут даже снизиться.
Пример Китая показывает, что, несмотря на рост денежной массы в 30-40% в год и темпы роста экономики под 10%, инфляция не наблюдалась, потому что деньги были эффективно использованы в производстве. В условиях конкуренции, поддерживаемой антимонопольной службой, подобные процессы в России будут предотвращать перегрев рынка, снижая возможность искусственного роста цен. Параллельно это даст возможность для кредитования инвестиций, модернизации строительства, освоения новых технологий — все это будет способствовать экономическому росту. Инфляция возникает, по мнению Сергея Глазьева, когда кредиты берутся, но не возвращаются.
Что касается риска возникновения «пузыря» в строительстве, то хотя такие риски в любом экономическом процессе существуют, это все же будет отличаться от классического пузыря, который чаще возникает на финансовых рынках, например, спекулятивных. В строительстве мы будем иметь дело с реально произведенными товарами, которых больше, чем нужно, но такие товары, как жилье, не исчезают и могут быть использованы в дальнейшем.
Да, можно получить «пузырь» в материальной сфере — например, перебор с количеством строящегося жилья, которое в итоге окажется невостребованным. Но разница в том, что это — материальные блага, которые можно будет впоследствии перераспределить. В ситуации с рынком недвижимости возникает так называемый «пузырь», когда на жилье поднимаются цены, и люди начинают покупать его по завышенной цене, пока в какой-то момент спрос не перестанет соответствовать предложениям. Тогда стройка останавливается, а все ждут, когда пузырь лопнет и цены снова упадут. Но есть и обратная сторона: в случае, если застройщик, не успевший продать свои квартиры, обанкротится, эти квартиры могут оказаться у кредитора, который продаст их по более низкой цене.
Как это бывает на практике? Возьмем китайский пример, где такие города-призраки были построены в 2000-х годах. Проблема заключалась в том, что на начальном этапе в этих городах не было жителей. Но со временем они наполнились. Люди купили жилье, и города были заселены. Так что «пузырь» в недвижимости — это скорее нормальное явление, которое может привести к временному затруднению, но в конечном счете все материалы и объекты будут использованы, и экономика продолжит развиваться.
Рыночная экономика банков
Виктор отмечает, что для выполнения программы президента, предусматривающую к 2030 году достижение средней площади жилья в 33–38 квадратных метров на человека, необходимо изменить подход к финансированию. Вместо текущей схемы бюджетирования стоит предоставить более дешевые финансовые ресурсы. Например, Центробанк может открыть кредитные линии банкам, которые смогут выдавать ипотеку физическим лицам, соответствующим определенным требованиям, под низкий процент, например 1–2%. Однако такая ипотека должна быть направлена исключительно на первичный рынок, стимулируя строительство.
Этот подход поможет появлению новых частных застройщиков, а не только укреплению позиций условной десятки игроков, контролирующих рынок. Возрастет конкуренция, появятся разнообразные продукты, и застройщики начнут уделять больше внимания качеству жилья.
Сергей Глазьев согласен, что рыночная экономика должна работать так, чтобы производители могли создавать продукцию в соответствии со своими ресурсами. Для расширения производства они должны получать дешевые кредиты. На текущем рынке, при высоких процентных ставках, банки стали фактическими владельцами строительного бизнеса. Это ненормально, ведь их задача – не контролировать стройку, а предоставлять финансовые инструменты.
Крупные банки, такие как ДомКлик от Сбера, прямо заявляют, что не хотят становиться девелоперами. Вместо этого они предпочитают манипулировать застройщиками через проектное финансирование, диктуя условия и извлекая прибыль. Это создает зависимость застройщиков от банков, снижает их эффективность и затрудняет создание качественного жилья. Банки начинают паразитировать на высоких процентных ставках, предоставляя кредиты только своим клиентам, что усиливает финансовую неравномерность.
В таких условиях важно, чтобы средства не хранились на вкладах или «под подушкой». Необходимы инвестиции в производство, строительство, инфраструктуру, что непросто в условиях неопределенности.
Виктор отмечает, что для выполнения программы президента, предусматривающую к 2030 году достижение средней площади жилья в 33–38 квадратных метров на человека, необходимо изменить подход к финансированию. Вместо текущей схемы бюджетирования стоит предоставить более дешевые финансовые ресурсы. Например, Центробанк может открыть кредитные линии банкам, которые смогут выдавать ипотеку физическим лицам, соответствующим определенным требованиям, под низкий процент, например 1–2%. Однако такая ипотека должна быть направлена исключительно на первичный рынок, стимулируя строительство.
Этот подход поможет появлению новых частных застройщиков, а не только укреплению позиций условной десятки игроков, контролирующих рынок. Возрастет конкуренция, появятся разнообразные продукты, и застройщики начнут уделять больше внимания качеству жилья.
Сергей Глазьев согласен, что рыночная экономика должна работать так, чтобы производители могли создавать продукцию в соответствии со своими ресурсами. Для расширения производства они должны получать дешевые кредиты. На текущем рынке, при высоких процентных ставках, банки стали фактическими владельцами строительного бизнеса. Это ненормально, ведь их задача – не контролировать стройку, а предоставлять финансовые инструменты.
Крупные банки, такие как ДомКлик от Сбера, прямо заявляют, что не хотят становиться девелоперами. Вместо этого они предпочитают манипулировать застройщиками через проектное финансирование, диктуя условия и извлекая прибыль. Это создает зависимость застройщиков от банков, снижает их эффективность и затрудняет создание качественного жилья. Банки начинают паразитировать на высоких процентных ставках, предоставляя кредиты только своим клиентам, что усиливает финансовую неравномерность.
В таких условиях важно, чтобы средства не хранились на вкладах или «под подушкой». Необходимы инвестиции в производство, строительство, инфраструктуру, что непросто в условиях неопределенности.
Экономика России после СВО
Сергей Глазьев считает, что когда завершится СВО, экономика России может получить новые импульсы для развития. Несмотря на текущую неопределенность, потенциал роста остается значительным. Темпы экономического роста за последние три года доказывают правоту специалистов, в том числе из Академии наук, утверждающих, что Россия способна увеличить объемы выпуска продукции на 25% за счет более эффективного использования имеющихся мощностей и научно-технического потенциала, который пока недостаточно востребован из-за отсутствия кредитования инноваций.
Начало СВО подтвердило наши возможности адаптации. Например, первоначальные прогнозы МВФ и Центробанка предполагали значительное падение экономики, однако фактические показатели превзошли ожидания. Это объясняется тем, что санкции оказались обоюдоострым инструментом. Россия смогла воспользоваться этой ситуацией для развития импортозамещения, особенно после ухода западных компаний с рынка.
По оценкам Академии наук, 80% импортируемой ранее продукции можно производить внутри страны. Это уже подтверждается ростом обрабатывающей промышленности на 9% в год, хотя большую роль здесь сыграл госзаказ. В отдельных секторах, таких как производство компьютеров, электротехнического оборудования и оптических систем, рост достигал 30–40% ежегодно. Причем эти показатели были достигнуты без строительства новых заводов, только за счет использования существующих мощностей, которые работают в три смены.
Однако для поддержания высоких темпов роста и в дальнейшем потребуется целевое кредитование и инвестиции. Особенно важна подготовка к периоду конверсии, когда предприятия, задействованные в производстве оборонной продукции, будут переориентированы на выпуск гражданских товаров. Это сложный процесс, но он выполним при грамотном использовании кредитных ресурсов и технического потенциала. При этом важно перейти к новой денежно-кредитной политике, обеспечивающей стабильность курса валют и доступность дешевых кредитов.
Сергей Глазьев считает, что когда завершится СВО, экономика России может получить новые импульсы для развития. Несмотря на текущую неопределенность, потенциал роста остается значительным. Темпы экономического роста за последние три года доказывают правоту специалистов, в том числе из Академии наук, утверждающих, что Россия способна увеличить объемы выпуска продукции на 25% за счет более эффективного использования имеющихся мощностей и научно-технического потенциала, который пока недостаточно востребован из-за отсутствия кредитования инноваций.
Начало СВО подтвердило наши возможности адаптации. Например, первоначальные прогнозы МВФ и Центробанка предполагали значительное падение экономики, однако фактические показатели превзошли ожидания. Это объясняется тем, что санкции оказались обоюдоострым инструментом. Россия смогла воспользоваться этой ситуацией для развития импортозамещения, особенно после ухода западных компаний с рынка.
По оценкам Академии наук, 80% импортируемой ранее продукции можно производить внутри страны. Это уже подтверждается ростом обрабатывающей промышленности на 9% в год, хотя большую роль здесь сыграл госзаказ. В отдельных секторах, таких как производство компьютеров, электротехнического оборудования и оптических систем, рост достигал 30–40% ежегодно. Причем эти показатели были достигнуты без строительства новых заводов, только за счет использования существующих мощностей, которые работают в три смены.
Однако для поддержания высоких темпов роста и в дальнейшем потребуется целевое кредитование и инвестиции. Особенно важна подготовка к периоду конверсии, когда предприятия, задействованные в производстве оборонной продукции, будут переориентированы на выпуск гражданских товаров. Это сложный процесс, но он выполним при грамотном использовании кредитных ресурсов и технического потенциала. При этом важно перейти к новой денежно-кредитной политике, обеспечивающей стабильность курса валют и доступность дешевых кредитов.
Как Сергей Глазьев сохраняет свой капитал?
Сейчас ответ на этот вопрос достаточно примитивен: банковские депозиты под 20% и выше кажутся привлекательными, особенно для небольших сумм, защищенных системой гарантирования вкладов. В условиях мировой турбулентности традиционно растет спрос на золото. Однако конкуренция со стороны криптовалют изменила его роль в качестве инструмента среднесрочного вложения. Но сейчас доходность банковских депозитов перебить сложно.
Будет интересно посмотреть, куда в итоге пойдут эти деньги – перетекут ли они в реальную экономику. Даже частичный переход, например, 2 трлн ₽, в такие сферы, как рынок недвижимости, мог бы дать значительный эффект для экономики страны.
Сейчас ответ на этот вопрос достаточно примитивен: банковские депозиты под 20% и выше кажутся привлекательными, особенно для небольших сумм, защищенных системой гарантирования вкладов. В условиях мировой турбулентности традиционно растет спрос на золото. Однако конкуренция со стороны криптовалют изменила его роль в качестве инструмента среднесрочного вложения. Но сейчас доходность банковских депозитов перебить сложно.
Будет интересно посмотреть, куда в итоге пойдут эти деньги – перетекут ли они в реальную экономику. Даже частичный переход, например, 2 трлн ₽, в такие сферы, как рынок недвижимости, мог бы дать значительный эффект для экономики страны.