Анатолий Вассерман давно известен своей эрудицией. Поэтому Виктор Зубик, основатель компании Smarent, обсудил с ним не только вопросы, важные для рынка недвижимости – как избежать кризиса и какой должна быть градостроительная политика, но и общий экономические вопросы – что ждет Россию после СВО, каким будет мир после третьего демографического перехода и какие два фактора определят развитие все мировой экономики.
В этой статье:
Кто такой Анатолий Александрович Вассерман?
Анатолий Александрович Вассерман — интеллектуал, политик, публицист и медийная икона, известный своим феноменальным интеллектом, левыми взглядами и фирменным жилетом с бесконечными карманами. Родился в 1952 году в Одессе, стал популярным благодаря участию в телеиграх вроде «Своей игры», где завоевал репутацию ходячей энциклопедии. Анатолий Александрович активно пишет о политике и экономике, поддерживает идеи СССР и с 2021 года заседает в Госдуме. Его имя прочно ассоциируется с эрудицией, аналитикой и уникальным стилем, превратив его в яркий феномен современного медиапространства.
В этой статье:
- Цены на недвижимость и ключевая ставка
- Про заморозку вкладов, 1998 год и сохранение капитала
- Экономика России сейчас и после СВО
- Сокращение строительства – благо для рынка
- Загородная недвижимость – это, прежде всего, коммуникации
- Градостроительная политика Москвы – плюсы и минусы
- Про демографию и «третий переход» в России
- Россия как континентальная империя: закономерности распада и восстановления
- Что делать в эпоху перемен?
Кто такой Анатолий Александрович Вассерман?
Анатолий Александрович Вассерман — интеллектуал, политик, публицист и медийная икона, известный своим феноменальным интеллектом, левыми взглядами и фирменным жилетом с бесконечными карманами. Родился в 1952 году в Одессе, стал популярным благодаря участию в телеиграх вроде «Своей игры», где завоевал репутацию ходячей энциклопедии. Анатолий Александрович активно пишет о политике и экономике, поддерживает идеи СССР и с 2021 года заседает в Госдуме. Его имя прочно ассоциируется с эрудицией, аналитикой и уникальным стилем, превратив его в яркий феномен современного медиапространства.
Цены на недвижимость и ключевая ставка
Анатолий Вассерман отмечает, что в метро видит рекламу с 50%-ными скидками от застройщиков. С одной стороны, это свидетельствует о том, что изначальная цена квартир была в разы выше их себестоимости. С другой стороны, это показывает, что спрос на жильё резко упал, и по прежним ценам квартиры почти не продаются. Однако надолго ли такая ситуация, сказать сложно.
По мнению Анатолия Александровича, значительная часть падения спроса связана, во-первых, с прекращением субсидирования большой части ипотечных кредитов, а во-вторых, с резким ростом стоимости кредитов в целом, и ипотечных в частности. Как долго это будет продолжаться, предсказать трудно. Эльвира Набиуллина уверяет, что, если всё пойдёт по плану, уже в следующем году Центральный банк сможет начать снижение ключевой ставки — той самой, по которой ЦБ кредитует коммерческие банки. Однако Анатолий Александрович сомневается, что всё так просто.
Он сомневается, что цель по инфляции в 4% реально достичь при текущем состоянии экономики. Вернее, это возможно, но будет стоить стране значительных усилий.
Вассерман вспоминает своё исследование 1993 года, где он описывал, как инфляция может порождать дефляцию. Чем больше денег выпускается, утверждает он, тем больше ощущается их нехватка. Одним из проявлений этого явления является стагфляция — сочетание инфляции с экономическим застоем, когда денег в формальном обороте много, но их не хватает для реального хозяйственного развития. Анатолий Вассерман понимает опасения Набиуллиной по поводу инфляции, но полагает, что она излишне концентрируется на единственном её источнике — кредитовании. По его мнению, для успешной борьбы с инфляцией недостаточно повышать ставки кредитования; необходимо учитывать и другие факторы.
Анатолий Вассерман отмечает, что в метро видит рекламу с 50%-ными скидками от застройщиков. С одной стороны, это свидетельствует о том, что изначальная цена квартир была в разы выше их себестоимости. С другой стороны, это показывает, что спрос на жильё резко упал, и по прежним ценам квартиры почти не продаются. Однако надолго ли такая ситуация, сказать сложно.
По мнению Анатолия Александровича, значительная часть падения спроса связана, во-первых, с прекращением субсидирования большой части ипотечных кредитов, а во-вторых, с резким ростом стоимости кредитов в целом, и ипотечных в частности. Как долго это будет продолжаться, предсказать трудно. Эльвира Набиуллина уверяет, что, если всё пойдёт по плану, уже в следующем году Центральный банк сможет начать снижение ключевой ставки — той самой, по которой ЦБ кредитует коммерческие банки. Однако Анатолий Александрович сомневается, что всё так просто.
Он сомневается, что цель по инфляции в 4% реально достичь при текущем состоянии экономики. Вернее, это возможно, но будет стоить стране значительных усилий.
Вассерман вспоминает своё исследование 1993 года, где он описывал, как инфляция может порождать дефляцию. Чем больше денег выпускается, утверждает он, тем больше ощущается их нехватка. Одним из проявлений этого явления является стагфляция — сочетание инфляции с экономическим застоем, когда денег в формальном обороте много, но их не хватает для реального хозяйственного развития. Анатолий Вассерман понимает опасения Набиуллиной по поводу инфляции, но полагает, что она излишне концентрируется на единственном её источнике — кредитовании. По его мнению, для успешной борьбы с инфляцией недостаточно повышать ставки кредитования; необходимо учитывать и другие факторы.
Про заморозку вкладов, 1998 год и сохранение капитала
У многих сейчас есть серьёзные опасения относительно возможной заморозки вкладов или обесценивания рубля. Рост объема вкладов вызывает слухи, что рубль может потерять свою ценность, а многие вспоминают негативный опыт экономических кризисов, таких как дефолт 1998 года. Однако Анатолий Александрович считает, что текущая ситуация ближе к ползучему экономическому обвалу, как это было в начале 1990-х годов, а не к одномоментной катастрофе.
Он отмечает, что нынешняя экономика более устойчива благодаря действиям Центрального банка, но структурные ограничения мешают скоординированным действиям между ведомствами. Закон запрещает Центральному банку напрямую взаимодействовать с Министерством финансов или другими ключевыми ведомствами, что ведёт к разрозненным и не всегда согласованным действиям. Особенно это проявляется в строительной отрасли, где рынок переживает падение, вызванное уменьшением платёжеспособного спроса.
Что касается политики Центробанка, Анатолий Александрович полагает, что текущая ставка по вкладам и кредитам загоняет граждан в банковскую систему. Тем не менее перспектива массового вывода средств с вкладов пугает, так как банки не смогут оперативно вернуть вложенные в долгосрочные проекты деньги. В этой связи Анатолий Вассерман поддерживает развитие рынка акций и облигаций. По его мнению, нужно мотивировать граждан не просто изымать средства, но и направлять их на фондовый рынок, инвестируя в компании через облигации или акции, вместо трат на мелкие потребительские нужды.
Анатолий Александрович рассказывает о слухах, согласно которым вклады могут «заморозить», но разрешить переводить их на покупку корпоративных облигаций или ОФЗ. Такой сценарий, по его мнению, возможен, но его можно избежать с помощью грамотной и эффективной рекламы, способной убедить вкладчиков сохранять деньги в финансовой системе. Главное — донести до граждан правильную стратегию использования капитала.
Что касается личных рекомендаций, Анатолий Вассерман честно признаётся, что никогда не обладал значительным капиталом, а живёт в режиме «заработал — потратил». Он полагается на работу своей головы, считая, что пока он способен зарабатывать, его будущее в безопасности. При этом он рассказал о коллеге, который инвестирует в акции предприятий, связанных с государством и платящих стабильные дивиденды, поскольку если проблемы начнутся с этими эмитентами, то это будут самые мелкие из проблем держателя ценных бумаг.
У многих сейчас есть серьёзные опасения относительно возможной заморозки вкладов или обесценивания рубля. Рост объема вкладов вызывает слухи, что рубль может потерять свою ценность, а многие вспоминают негативный опыт экономических кризисов, таких как дефолт 1998 года. Однако Анатолий Александрович считает, что текущая ситуация ближе к ползучему экономическому обвалу, как это было в начале 1990-х годов, а не к одномоментной катастрофе.
Он отмечает, что нынешняя экономика более устойчива благодаря действиям Центрального банка, но структурные ограничения мешают скоординированным действиям между ведомствами. Закон запрещает Центральному банку напрямую взаимодействовать с Министерством финансов или другими ключевыми ведомствами, что ведёт к разрозненным и не всегда согласованным действиям. Особенно это проявляется в строительной отрасли, где рынок переживает падение, вызванное уменьшением платёжеспособного спроса.
Что касается политики Центробанка, Анатолий Александрович полагает, что текущая ставка по вкладам и кредитам загоняет граждан в банковскую систему. Тем не менее перспектива массового вывода средств с вкладов пугает, так как банки не смогут оперативно вернуть вложенные в долгосрочные проекты деньги. В этой связи Анатолий Вассерман поддерживает развитие рынка акций и облигаций. По его мнению, нужно мотивировать граждан не просто изымать средства, но и направлять их на фондовый рынок, инвестируя в компании через облигации или акции, вместо трат на мелкие потребительские нужды.
Анатолий Александрович рассказывает о слухах, согласно которым вклады могут «заморозить», но разрешить переводить их на покупку корпоративных облигаций или ОФЗ. Такой сценарий, по его мнению, возможен, но его можно избежать с помощью грамотной и эффективной рекламы, способной убедить вкладчиков сохранять деньги в финансовой системе. Главное — донести до граждан правильную стратегию использования капитала.
Что касается личных рекомендаций, Анатолий Вассерман честно признаётся, что никогда не обладал значительным капиталом, а живёт в режиме «заработал — потратил». Он полагается на работу своей головы, считая, что пока он способен зарабатывать, его будущее в безопасности. При этом он рассказал о коллеге, который инвестирует в акции предприятий, связанных с государством и платящих стабильные дивиденды, поскольку если проблемы начнутся с этими эмитентами, то это будут самые мелкие из проблем держателя ценных бумаг.
Экономика России сейчас и после СВО
Экономика — интересная тема, особенно в последние пару лет. Официальная статистика показывает рост ВВП, а реальные доходы населения, по словам чиновников, тоже растут. Но тут есть важный вопрос: действительно ли экономика процветает или нам демонстрируют «приукрашенные» цифры?
Если говорить о хозяйстве, то оно действительно растет, но по-разному в различных отраслях. Например, секторы, связанные с обороной, развиваются стремительными темпами благодаря госфинансированию. А вот такие сферы, как строительство жилья, наоборот, сейчас на спаде. Промышленность же держит стабильный темп.
Классик Уинстон Черчилль как-то заметил: «Россия никогда не была так сильна, как о себе думала, и не была так слаба, как о ней думали другие». Это высказывание как нельзя лучше иллюстрирует ситуацию: хоть экономический рост и есть, он умеренный и неоднородный.
Интересный нюанс — дефицит рабочей силы, о котором неоднократно упоминала Эльвира Набиуллина. Высокий уровень зарплат свидетельствует, что свободных рук практически нет, а это, в свою очередь, ограничивает развитие экономики. Здесь напрашивается очевидный выход — технологическое перевооружение.
Однако обновление технологий требует значительных вложений и времени на окупаемость. Заработная плата специалистов, занятых модернизацией, уже оказывает влияние на рынок, а вот плоды перевооружения появятся позже. Этот разрыв — серьезная экономическая задача.
Экономика — интересная тема, особенно в последние пару лет. Официальная статистика показывает рост ВВП, а реальные доходы населения, по словам чиновников, тоже растут. Но тут есть важный вопрос: действительно ли экономика процветает или нам демонстрируют «приукрашенные» цифры?
Если говорить о хозяйстве, то оно действительно растет, но по-разному в различных отраслях. Например, секторы, связанные с обороной, развиваются стремительными темпами благодаря госфинансированию. А вот такие сферы, как строительство жилья, наоборот, сейчас на спаде. Промышленность же держит стабильный темп.
Классик Уинстон Черчилль как-то заметил: «Россия никогда не была так сильна, как о себе думала, и не была так слаба, как о ней думали другие». Это высказывание как нельзя лучше иллюстрирует ситуацию: хоть экономический рост и есть, он умеренный и неоднородный.
Интересный нюанс — дефицит рабочей силы, о котором неоднократно упоминала Эльвира Набиуллина. Высокий уровень зарплат свидетельствует, что свободных рук практически нет, а это, в свою очередь, ограничивает развитие экономики. Здесь напрашивается очевидный выход — технологическое перевооружение.
Однако обновление технологий требует значительных вложений и времени на окупаемость. Заработная плата специалистов, занятых модернизацией, уже оказывает влияние на рынок, а вот плоды перевооружения появятся позже. Этот разрыв — серьезная экономическая задача.
Пример решения такой проблемы мы можем увидеть в нацистской Германии. Тогда в ходе усиленного развития военной промышленности был запущен проект «народного автомобиля» Volkswagen. Люди еженедельно покупали облигацию за 5 марок, вклеивали ее в книжку, накапливая тем самым на свою будущую машину, которая должна была стоить 1 000 марок (это было что-то около 200 грамм золота по курсу на тот момент). Деньги шли на строительство завода, и когда его построят, то каждому должны были дать по машине. Эта схема позволила аккумулировать средства и минимизировать их влияние на рынок.
Хотя, конечно, люди свои автомобили так и не получили: началась война, завод был перепрофилирован на производство военных автомобилей, а затем разбомблен, но сама идея народного финансирования интересна. Возможно, сегодня стоит применить подобный подход, например, направляя свободные средства в строительство объектов, производящих товары народного потребления. Это могло бы стать важным механизмом для временной стабилизации рынка и усиления долгосрочной экономики.
Сегодня многие оценивают экономическую ситуацию положительно, однако есть опасения: что будет, когда закончится СВО? Военные предприятия перестанут работать в три смены, и в этот момент, по мнению скептиков, возможен резкий экономический спад.
Анатолий Александрович считает, что предпринимаются меры по повышению производительности, хоть и в рамках ограниченных инвестиций. Что касается завершения СВО, то, по его мнению, несмотря на окончание этой операции, внешние вызовы для страны не исчезнут. Коллективный Запад, противостоящий России, найдет новые поводы для конфликта. А значит, возникнут и новые обстоятельства, требующие экономической и военной адаптации. Прогнозы по запасу прочности НАТО разнятся. Одни утверждают, что он может исчерпаться в следующем году, другие полагают, что ситуация будет стабильной до конца следующего президентского срока в США.
Что важно отметить — российские власти, вероятно, видят эти угрозы и разрабатывают меры для их предотвращения. Есть интересный парадокс: если санкции коллективного Запада внезапно отменят, это может стать ударом для российской экономики. Открытие SWIFT, например, приведёт к возобновлению оттока капитала за рубеж, а значит — к утечке денег из страны. Анатолий Александрович считает такую угрозу реальной, поскольку за время санкций экономика претерпела серьёзные изменения.
Процесс импортозамещения привел не столько к замещению товаров, сколько к смене цепочек поставок. Например, фрукты и цветы, которые раньше поставлялись через посредников из Нидерландов, теперь идут напрямую из Латинской Америки. Даже если старые посредники захотят возобновить сотрудничество, это вовсе не значит, что Россия будет рада работать с ними на прежних условиях. Экономика адаптировалась к новым реалиям, и многие из этих изменений воспринимаются положительно.
Хотя, конечно, люди свои автомобили так и не получили: началась война, завод был перепрофилирован на производство военных автомобилей, а затем разбомблен, но сама идея народного финансирования интересна. Возможно, сегодня стоит применить подобный подход, например, направляя свободные средства в строительство объектов, производящих товары народного потребления. Это могло бы стать важным механизмом для временной стабилизации рынка и усиления долгосрочной экономики.
Сегодня многие оценивают экономическую ситуацию положительно, однако есть опасения: что будет, когда закончится СВО? Военные предприятия перестанут работать в три смены, и в этот момент, по мнению скептиков, возможен резкий экономический спад.
Анатолий Александрович считает, что предпринимаются меры по повышению производительности, хоть и в рамках ограниченных инвестиций. Что касается завершения СВО, то, по его мнению, несмотря на окончание этой операции, внешние вызовы для страны не исчезнут. Коллективный Запад, противостоящий России, найдет новые поводы для конфликта. А значит, возникнут и новые обстоятельства, требующие экономической и военной адаптации. Прогнозы по запасу прочности НАТО разнятся. Одни утверждают, что он может исчерпаться в следующем году, другие полагают, что ситуация будет стабильной до конца следующего президентского срока в США.
Что важно отметить — российские власти, вероятно, видят эти угрозы и разрабатывают меры для их предотвращения. Есть интересный парадокс: если санкции коллективного Запада внезапно отменят, это может стать ударом для российской экономики. Открытие SWIFT, например, приведёт к возобновлению оттока капитала за рубеж, а значит — к утечке денег из страны. Анатолий Александрович считает такую угрозу реальной, поскольку за время санкций экономика претерпела серьёзные изменения.
Процесс импортозамещения привел не столько к замещению товаров, сколько к смене цепочек поставок. Например, фрукты и цветы, которые раньше поставлялись через посредников из Нидерландов, теперь идут напрямую из Латинской Америки. Даже если старые посредники захотят возобновить сотрудничество, это вовсе не значит, что Россия будет рада работать с ними на прежних условиях. Экономика адаптировалась к новым реалиям, и многие из этих изменений воспринимаются положительно.
Сокращение строительства – благо для рынка
Виктор отмечает, что градостроительная политика государства, особенно с точки зрения социальной и демографической составляющих, претерпела изменения после коронакризиса. Одним из эффективных инструментов поддержки строительной отрасли и борьбы с кризисными явлениями стала льготная ипотека. Однако, как кажется, впоследствии о её введении немного пожалели. Анатолий Александрович добавляет, что многие льготные программы уже отменили. Это ощутимо ударило по строительному рынку, хотя во время пандемии такие меры, несомненно, оказались спасением.
Важно понимать, что льготы не могут быть вечными. Перспективы строительного рынка сейчас выглядят далеко не радужными. Резкого бума, как это случалось раньше, в ближайшем будущем Анатолий Вассерман не ждет. Но, пожалуй, это и неплохо. Да, строительная отрасль влияет на смежные сектора, например, металлургию, однако те способны найти другие рынки сбыта. Например, арматура — не единственная продукция металлургических заводов.
По мнению Анатолия Александровича, сокращение объёмов строительства не обязательно приведёт к экономическим потрясениям. Более того, в некоторых аспектах это может оказаться полезным, чтобы избежать сценариев вроде краха американского ипотечного рынка в 2008 году, который перевел Великую депрессию в открытую форму. Анатолий Вассерман рассказывает, что первые признаки Великой депрессии наблюдались еще в середине 1990-х, и российский кризис 1998 года отчасти вызван задержкой кредита от МВФ – фонд был вынужден гасить возникший кризис в Юго-Восточной Азии. Потом был кризис доткомов. А далее с помощью бухгалтерских трюков удавалось выдать непрекращающуюся рецессию за череду спадов и подъемов.
Ситуация развивалась так: кредиты на жилье выдавались даже людям с низкой платёжеспособностью, которые не могли не то что гасить кредит, но даже платить те смешные проценты по долгу. Это привело к массовым дефолтам, изъятию жилья и его продаже на вторичном рынке. Когда такого жилья стало слишком много, цены резко упали. У банков возникли проблемы с активами, выступавшими залогами, а значит, начали звучать margin call'ы (призывы внести дополнительный залог или погасить долги досрочно). Это закрутило спираль кризиса, охватившую весь рынок, от недвижимости до акций самих банков.
Сейчас российская экономика и рынок недвижимости находятся в иной ситуации. Сокращение объёмов строительства может поддержать рыночные цены на жильё. Анатолий Александрович возвращается к рекламе «50% на все квартиры», которую он видел в метро. По его мнению, это сигнализирует о резком падении цен, что в условиях кризиса крайне опасно и создает риск повторения кризиса 2008 года. Таким образом, ограничение объёмов строительства полезно как для всей экономики, так и для строительной отрасли в частности. Оно снижает риски банкротства застройщиков, взявших кредиты под проекты, которые не смогут окупиться при низком спросе. Формирование небольшого дефицита жилья позволит избежать резкого обвала цен. Подобная политика, хоть и неприятна для строительного бизнеса, но более безопасна, чем пустить все на самотек.
Виктор согласен, что в сложившихся обстоятельствах снижение темпов строительства — не только мера предосторожности, но и стратегия адаптации. Это особенно актуально для таких мегаполисов, как Москва и Санкт-Петербург, где за последние годы строительный бум существенно обогнал реальные потребности рынка. При этом есть поручение президент Владимира Путина обеспечить каждого гражданина жильём площадью не менее 33 м2 к 2030 году, а также ввести в эксплуатацию около миллиарда квадратных метров жилья. Анатолий Александрович отмечает, что президент не требовал сосредотачивать всё новое строительство исключительно в Москве и Санкт-Петербурге. Наоборот, такие усилия нужны в других городах страны, которые заметно отстают от столиц по уровню инфраструктурного развития.
Виктор отмечает, что градостроительная политика государства, особенно с точки зрения социальной и демографической составляющих, претерпела изменения после коронакризиса. Одним из эффективных инструментов поддержки строительной отрасли и борьбы с кризисными явлениями стала льготная ипотека. Однако, как кажется, впоследствии о её введении немного пожалели. Анатолий Александрович добавляет, что многие льготные программы уже отменили. Это ощутимо ударило по строительному рынку, хотя во время пандемии такие меры, несомненно, оказались спасением.
Важно понимать, что льготы не могут быть вечными. Перспективы строительного рынка сейчас выглядят далеко не радужными. Резкого бума, как это случалось раньше, в ближайшем будущем Анатолий Вассерман не ждет. Но, пожалуй, это и неплохо. Да, строительная отрасль влияет на смежные сектора, например, металлургию, однако те способны найти другие рынки сбыта. Например, арматура — не единственная продукция металлургических заводов.
По мнению Анатолия Александровича, сокращение объёмов строительства не обязательно приведёт к экономическим потрясениям. Более того, в некоторых аспектах это может оказаться полезным, чтобы избежать сценариев вроде краха американского ипотечного рынка в 2008 году, который перевел Великую депрессию в открытую форму. Анатолий Вассерман рассказывает, что первые признаки Великой депрессии наблюдались еще в середине 1990-х, и российский кризис 1998 года отчасти вызван задержкой кредита от МВФ – фонд был вынужден гасить возникший кризис в Юго-Восточной Азии. Потом был кризис доткомов. А далее с помощью бухгалтерских трюков удавалось выдать непрекращающуюся рецессию за череду спадов и подъемов.
Ситуация развивалась так: кредиты на жилье выдавались даже людям с низкой платёжеспособностью, которые не могли не то что гасить кредит, но даже платить те смешные проценты по долгу. Это привело к массовым дефолтам, изъятию жилья и его продаже на вторичном рынке. Когда такого жилья стало слишком много, цены резко упали. У банков возникли проблемы с активами, выступавшими залогами, а значит, начали звучать margin call'ы (призывы внести дополнительный залог или погасить долги досрочно). Это закрутило спираль кризиса, охватившую весь рынок, от недвижимости до акций самих банков.
Сейчас российская экономика и рынок недвижимости находятся в иной ситуации. Сокращение объёмов строительства может поддержать рыночные цены на жильё. Анатолий Александрович возвращается к рекламе «50% на все квартиры», которую он видел в метро. По его мнению, это сигнализирует о резком падении цен, что в условиях кризиса крайне опасно и создает риск повторения кризиса 2008 года. Таким образом, ограничение объёмов строительства полезно как для всей экономики, так и для строительной отрасли в частности. Оно снижает риски банкротства застройщиков, взявших кредиты под проекты, которые не смогут окупиться при низком спросе. Формирование небольшого дефицита жилья позволит избежать резкого обвала цен. Подобная политика, хоть и неприятна для строительного бизнеса, но более безопасна, чем пустить все на самотек.
Виктор согласен, что в сложившихся обстоятельствах снижение темпов строительства — не только мера предосторожности, но и стратегия адаптации. Это особенно актуально для таких мегаполисов, как Москва и Санкт-Петербург, где за последние годы строительный бум существенно обогнал реальные потребности рынка. При этом есть поручение президент Владимира Путина обеспечить каждого гражданина жильём площадью не менее 33 м2 к 2030 году, а также ввести в эксплуатацию около миллиарда квадратных метров жилья. Анатолий Александрович отмечает, что президент не требовал сосредотачивать всё новое строительство исключительно в Москве и Санкт-Петербурге. Наоборот, такие усилия нужны в других городах страны, которые заметно отстают от столиц по уровню инфраструктурного развития.
Строительство нового жилья вне крупных мегаполисов — задача непростая. Это требует создания новых предприятий и производственной инфраструктуры, что влечёт за собой значительные инвестиции и планирование. Для примера, одним из крупнейших застройщиков Москвы до сих пор остаётся Первый домостроительный комбинат (ДСК-1), начатый ещё в 1947 году в рамках экспериментов с панельным строительством. Тогда было принято решение, что массовое жилищное строительство возможно только с применением технологий сборных железобетонных панелей.
Сама технология была разработана в США незадолго до Первой мировой войны, но из-за особенностей американской жилищной архитектуры там не прижилась. Во Франции, напротив, она нашла широкое применение после Второй мировой войны, а затем стала популярной и в Советском Союзе. Уже в 1949 году началось строительство первого панельного квартала в районе Хорошёвского шоссе в Москве. Этот пилотный проект позволил не только опробовать саму технологию, но и отработать процесс, при котором бригады специализируются на определённых этапах строительства, последовательно переходя от одного здания к другому. Первые дома были заселены к 1951 году, а в 1953 году появилась программа массового промышленного жилищного строительства.
Несмотря на политические потрясения и смену руководства страны, программа стала началом массового жилищного строительства, положившего начало той самой эпохе «хрущёвок». С тех пор технологии строительства, разумеется, совершенствовались, но принцип производительности панельного домостроения сохранился.
Сегодня для успешного строительства жилья в других городах нужно либо создавать аналогичные домостроительные комбинаты, либо находить способы эффективной транспортировки панелей из существующих предприятий. В небольших городах, где подобные комбинаты не будут рентабельны, перспективным решением может стать развитие монолитного домостроения, которое всё ещё имеет значительный потенциал для повышения производительности труда.
Иными словами, исполнение поручения президента требует разумного подхода и повсеместного применения технологий, ориентированных на особенности каждого региона. Сосредотачиваться только на строительстве в столицах явно недостаточно. Свет клином на Москве и Санкт-Петербурге не сошёлся — страна нуждается в развитии своей региональной жилищной инфраструктуры.
Виктор считает, что сегодня, чтобы развивать массовое домостроение в различных регионах страны, требуется уделить внимание поддержке застройщиков. Ключевым шагом могло бы стать предоставление им более дешёвого проектного финансирования. Анатолий Александрович добавляет, что еще необходимо разрабатывать форматы, которые позволят гражданам инвестировать в будущие проекты на более выгодных и безопасных условиях.
Да, в прошлом накопилась проблема обманутых дольщиков, которая потребовала затратных и сложных решений. Однако эти меры в значительной степени помогли снизить риски и стабилизировать ситуацию. Одним из перспективных шагов может быть введение системы взаимных гарантий между застройщиками. Такая схема предполагает, что если один из участников обанкротится, другие берут на себя обязательства достраивать его объекты. Это, в свою очередь, заставит компании более тщательно контролировать друг друга, минимизируя риски вывода средств и срывов проектов.
Сама технология была разработана в США незадолго до Первой мировой войны, но из-за особенностей американской жилищной архитектуры там не прижилась. Во Франции, напротив, она нашла широкое применение после Второй мировой войны, а затем стала популярной и в Советском Союзе. Уже в 1949 году началось строительство первого панельного квартала в районе Хорошёвского шоссе в Москве. Этот пилотный проект позволил не только опробовать саму технологию, но и отработать процесс, при котором бригады специализируются на определённых этапах строительства, последовательно переходя от одного здания к другому. Первые дома были заселены к 1951 году, а в 1953 году появилась программа массового промышленного жилищного строительства.
Несмотря на политические потрясения и смену руководства страны, программа стала началом массового жилищного строительства, положившего начало той самой эпохе «хрущёвок». С тех пор технологии строительства, разумеется, совершенствовались, но принцип производительности панельного домостроения сохранился.
Сегодня для успешного строительства жилья в других городах нужно либо создавать аналогичные домостроительные комбинаты, либо находить способы эффективной транспортировки панелей из существующих предприятий. В небольших городах, где подобные комбинаты не будут рентабельны, перспективным решением может стать развитие монолитного домостроения, которое всё ещё имеет значительный потенциал для повышения производительности труда.
Иными словами, исполнение поручения президента требует разумного подхода и повсеместного применения технологий, ориентированных на особенности каждого региона. Сосредотачиваться только на строительстве в столицах явно недостаточно. Свет клином на Москве и Санкт-Петербурге не сошёлся — страна нуждается в развитии своей региональной жилищной инфраструктуры.
Виктор считает, что сегодня, чтобы развивать массовое домостроение в различных регионах страны, требуется уделить внимание поддержке застройщиков. Ключевым шагом могло бы стать предоставление им более дешёвого проектного финансирования. Анатолий Александрович добавляет, что еще необходимо разрабатывать форматы, которые позволят гражданам инвестировать в будущие проекты на более выгодных и безопасных условиях.
Да, в прошлом накопилась проблема обманутых дольщиков, которая потребовала затратных и сложных решений. Однако эти меры в значительной степени помогли снизить риски и стабилизировать ситуацию. Одним из перспективных шагов может быть введение системы взаимных гарантий между застройщиками. Такая схема предполагает, что если один из участников обанкротится, другие берут на себя обязательства достраивать его объекты. Это, в свою очередь, заставит компании более тщательно контролировать друг друга, минимизируя риски вывода средств и срывов проектов.
Загородная недвижимость – это, прежде всего, коммуникации
Типовое блочное или панельное домостроение может ускорить выполнение президентского указа о жилищном обеспечении граждан, но его эффективность для загородной недвижимости вызывает сомнения. Анатолий Александрович убежден, что главной проблемой в данном случае становятся не сами здания, а коммуникации. В городах здания устремляются ввысь, чтобы минимизировать площадь застройки и, соответственно, длину коммуникаций. Это экономически выгодно, поскольку увеличение пропускной способности уже существующих коммуникаций обходится дешевле, чем «размазывать города тонким одноэтажным слоем».
Однако для загородного строительства высотные дома, скорее всего, окажутся мало востребованными. Если в городах минусы проживания в высотке компенсируются близостью рабочих мест, образовательных учреждений и других возможностей, то вдали от таких благ недостатки высотных зданий становятся намного ощутимее.
Развивать пригороды можно двумя путями: расширяя сам город или создавая одноэтажные посёлки, решая задачу подведения дорог и электросетей. Газовые коммуникации для таких посёлков остаются слишком дорогими и небезопасными. Да и в городах, по мнению некоторых экспертов, газовое снабжение уступает в надёжности и безопасности электричеству. В Центральной России, где грунтовые воды расположены сравнительно близко, достаточно организовать электропитание для автономных насосов, чтобы обеспечить жильцов водой.
Формат жилья также играет важную роль. Городская жизнь диктует свои условия, где человек зачастую привязан к рабочему месту, в то время как загородное жильё становится актуальным для тех, кто работает удалённо. Такие дома должны соответствовать специфике загородного образа жизни.
Что касается технологий, то, по мнению Анатолия Вассермана, для загородного строительства наиболее выгодными становятся деревянные дома. Современные методы позволяют возводить долговечные строения, например, из клеёного бруса, щитовых панелей или даже лиственницы, которую отличает долговечность, но сложность доработки через пару лет эксплуатации.
Ценовой разрыв между городской квартирой и загородным домом также демонстрирует интересную тенденцию. За стоимость московской квартиры площадью около 30–40 кв.м можно построить просторный дом, который даже с учётом подключения коммуникаций обойдётся в разы дешевле. Правда, в регионах далеко не все могут позволить себе такие проекты.
Типовое блочное или панельное домостроение может ускорить выполнение президентского указа о жилищном обеспечении граждан, но его эффективность для загородной недвижимости вызывает сомнения. Анатолий Александрович убежден, что главной проблемой в данном случае становятся не сами здания, а коммуникации. В городах здания устремляются ввысь, чтобы минимизировать площадь застройки и, соответственно, длину коммуникаций. Это экономически выгодно, поскольку увеличение пропускной способности уже существующих коммуникаций обходится дешевле, чем «размазывать города тонким одноэтажным слоем».
Однако для загородного строительства высотные дома, скорее всего, окажутся мало востребованными. Если в городах минусы проживания в высотке компенсируются близостью рабочих мест, образовательных учреждений и других возможностей, то вдали от таких благ недостатки высотных зданий становятся намного ощутимее.
Развивать пригороды можно двумя путями: расширяя сам город или создавая одноэтажные посёлки, решая задачу подведения дорог и электросетей. Газовые коммуникации для таких посёлков остаются слишком дорогими и небезопасными. Да и в городах, по мнению некоторых экспертов, газовое снабжение уступает в надёжности и безопасности электричеству. В Центральной России, где грунтовые воды расположены сравнительно близко, достаточно организовать электропитание для автономных насосов, чтобы обеспечить жильцов водой.
Формат жилья также играет важную роль. Городская жизнь диктует свои условия, где человек зачастую привязан к рабочему месту, в то время как загородное жильё становится актуальным для тех, кто работает удалённо. Такие дома должны соответствовать специфике загородного образа жизни.
Что касается технологий, то, по мнению Анатолия Вассермана, для загородного строительства наиболее выгодными становятся деревянные дома. Современные методы позволяют возводить долговечные строения, например, из клеёного бруса, щитовых панелей или даже лиственницы, которую отличает долговечность, но сложность доработки через пару лет эксплуатации.
Ценовой разрыв между городской квартирой и загородным домом также демонстрирует интересную тенденцию. За стоимость московской квартиры площадью около 30–40 кв.м можно построить просторный дом, который даже с учётом подключения коммуникаций обойдётся в разы дешевле. Правда, в регионах далеко не все могут позволить себе такие проекты.
Градостроительная политика Москвы – плюсы и минусы
Текущая градостроительная политика Москвы вызывает смешанные чувства. С одной стороны, поощряется развитие общественного транспорта, что согласуется с мировым опытом: только при условии, что четыре из пяти пассажиров пользуются общественным транспортом, для пятого водителя может найтись место на улицах. Такие меры улучшают доступность города, а также помогают решать проблему перенаселения автомобильных дорог.
А вот присоединение Новой Москвы, по мнению Анатолия Александровича, представляется неудачным решением, главным образом из-за непродуманной транспортной структуры. Основная зона стыковки старой Москвы и Новой Москвы имеет ширину лишь 10 километров, в то время как диаметр всей Москвы составляет около 30 километров. Это неизбежно приводит к серьёзным транспортным пробкам, что снижает удобство жизни и эффективность городской инфраструктуры.
Текущая градостроительная политика Москвы вызывает смешанные чувства. С одной стороны, поощряется развитие общественного транспорта, что согласуется с мировым опытом: только при условии, что четыре из пяти пассажиров пользуются общественным транспортом, для пятого водителя может найтись место на улицах. Такие меры улучшают доступность города, а также помогают решать проблему перенаселения автомобильных дорог.
А вот присоединение Новой Москвы, по мнению Анатолия Александровича, представляется неудачным решением, главным образом из-за непродуманной транспортной структуры. Основная зона стыковки старой Москвы и Новой Москвы имеет ширину лишь 10 километров, в то время как диаметр всей Москвы составляет около 30 километров. Это неизбежно приводит к серьёзным транспортным пробкам, что снижает удобство жизни и эффективность городской инфраструктуры.
Среди множества предложений по развитию Москвы наиболее интересным и перспективным, на взгляд Анатолия Вассермана, был план Николая Ладовского, представленный на конкурс генерального плана Москвы в начале 1930-х годов. Ладовский предложил создать единый урбанистический кластер, связав Москву и Ленинград (ныне Санкт-Петербург) вдоль Октябрьской железной дороги. Его идея состояла в поэтапном развитии этого пространства в форме эллипса длиной около 600 километров и шириной около 50 километров в средней части.
Эта концепция предполагала создание единой жилой, производственной и культурной зоны с модернизацией дорог для обеспечения движения с тогдашней перспективной скоростью 150 км/ч. Такой подход мог бы сократить время поездки между двумя мегаполисами до четырёх часов. Более того, уже тогда план предусматривал дальнейшее развитие транспортной и экономической сети на юг, вдоль трассы Е95, связывающей Санкт-Петербург, Москву, Киев и Одессу. Этот проект до сих пор остаётся уникальным и недооценённым.
Современная градостроительная политика в части джентрификации и перепрофилирования индустриальных зон очень огорчает Анатолия Вассермана. Примером таких решений стали снос завода «Серп и Молот» и ЗИЛа, на месте которых теперь строится массовое жильё. Эти изменения тревожат не только из-за утраты городской идентичности, но и из-за урезания экономических возможностей.
Город важен именно своим разнообразием. Когда промышленное производство покидает пределы мегаполиса, значительная часть горожан оказывается не у дел. Проблема заключается не только в возможностях переобучения, но и в психологической разнице между рабочими и служащими. Работа у станка и работа в офисе требуют разных навыков, и далеко не каждый сможет или захочет сменить сферу деятельности. Сокращение вариантов занятости в городе – серьёзный удар по его экономическому и социальному здоровью.
Нынешняя тенденция к разрушению промышленных зон, хотя и продиктована стремлением использовать уже освоенные территории, наносит вред городской экономике. К тому же, модернизация производства могла бы обеспечить снижение экологической нагрузки без выноса производственных мощностей. Большинство московских заводов к концу XX века уже были оснащены системами очистки и новыми технологиями, что снижало выбросы и делало производство менее вредным для экологии.
Сохранение производственных зон в городе позволило бы развивать инновационные технологии, увеличивать производительность труда и поддерживать разнообразие рабочих мест. Это особенно важно в условиях, когда не всем подходят новые форматы удалённой работы. Город обязан предоставлять максимальный выбор, обеспечивающий развитие разных навыков и интересов. Только так он сможет сохранить свою универсальность, привлекательность и силу.
Эта концепция предполагала создание единой жилой, производственной и культурной зоны с модернизацией дорог для обеспечения движения с тогдашней перспективной скоростью 150 км/ч. Такой подход мог бы сократить время поездки между двумя мегаполисами до четырёх часов. Более того, уже тогда план предусматривал дальнейшее развитие транспортной и экономической сети на юг, вдоль трассы Е95, связывающей Санкт-Петербург, Москву, Киев и Одессу. Этот проект до сих пор остаётся уникальным и недооценённым.
Современная градостроительная политика в части джентрификации и перепрофилирования индустриальных зон очень огорчает Анатолия Вассермана. Примером таких решений стали снос завода «Серп и Молот» и ЗИЛа, на месте которых теперь строится массовое жильё. Эти изменения тревожат не только из-за утраты городской идентичности, но и из-за урезания экономических возможностей.
Город важен именно своим разнообразием. Когда промышленное производство покидает пределы мегаполиса, значительная часть горожан оказывается не у дел. Проблема заключается не только в возможностях переобучения, но и в психологической разнице между рабочими и служащими. Работа у станка и работа в офисе требуют разных навыков, и далеко не каждый сможет или захочет сменить сферу деятельности. Сокращение вариантов занятости в городе – серьёзный удар по его экономическому и социальному здоровью.
Нынешняя тенденция к разрушению промышленных зон, хотя и продиктована стремлением использовать уже освоенные территории, наносит вред городской экономике. К тому же, модернизация производства могла бы обеспечить снижение экологической нагрузки без выноса производственных мощностей. Большинство московских заводов к концу XX века уже были оснащены системами очистки и новыми технологиями, что снижало выбросы и делало производство менее вредным для экологии.
Сохранение производственных зон в городе позволило бы развивать инновационные технологии, увеличивать производительность труда и поддерживать разнообразие рабочих мест. Это особенно важно в условиях, когда не всем подходят новые форматы удалённой работы. Город обязан предоставлять максимальный выбор, обеспечивающий развитие разных навыков и интересов. Только так он сможет сохранить свою универсальность, привлекательность и силу.
Про демографию и «третий переход» в России
Часто возникает вопрос: для кого строится такое огромное количество жилья? Ведь жилой рынок в России активно растёт, а вот численность населения – нет. Анатолий Вассерман отмечает, что преимущественно, новое жильё предназначено для улучшения жилищных условий. Ещё с советских времён далеко не все потребности граждан удалось удовлетворить, даже те, которые официально признавались необходимыми по стандартам санитарии и гигиены.
Однако проблема демографии – это не только наш национальный вызов, это глобальная тенденция. Сегодня мир переживает третий демографический переход, обусловленный изменением структуры населения и подходов к воспроизводству.
Первый демографический переход начался в конце XIX века с развитием микробиологии. Успехи науки, в частности в области гигиены, кардинально сократили детскую смертность. Тогда же появились методы тестирования лекарств в лабораториях, что ускорило их разработку. В результате детская смертность снизилась, а рождаемость осталась на прежнем уровне, и население стало расти фантастическими темпами.
Часто возникает вопрос: для кого строится такое огромное количество жилья? Ведь жилой рынок в России активно растёт, а вот численность населения – нет. Анатолий Вассерман отмечает, что преимущественно, новое жильё предназначено для улучшения жилищных условий. Ещё с советских времён далеко не все потребности граждан удалось удовлетворить, даже те, которые официально признавались необходимыми по стандартам санитарии и гигиены.
Однако проблема демографии – это не только наш национальный вызов, это глобальная тенденция. Сегодня мир переживает третий демографический переход, обусловленный изменением структуры населения и подходов к воспроизводству.
Первый демографический переход начался в конце XIX века с развитием микробиологии. Успехи науки, в частности в области гигиены, кардинально сократили детскую смертность. Тогда же появились методы тестирования лекарств в лабораториях, что ускорило их разработку. В результате детская смертность снизилась, а рождаемость осталась на прежнем уровне, и население стало расти фантастическими темпами.
Для России того времени был характерен оптимизм относительно численности населения. Например, знаменитый прогноз Дмитрия Менделеева обещал к началу XXI века полмиллиарда человек в России. Но сам Менделеев предупреждал, что такие темпы не могут сохраняться долго, и оказался прав.
Второй демографический переход произошёл в середине XX века. Люди осознали, что благодаря снижению смертности больше нет необходимости иметь множество детей для продолжения рода. Основное внимание сместилось на качество воспитания, а не на количество потомков. Теперь стало популярным иметь двоих или троих детей, обеспечивая им лучшее образование и условия жизни.
Второй демографический переход произошёл в середине XX века. Люди осознали, что благодаря снижению смертности больше нет необходимости иметь множество детей для продолжения рода. Основное внимание сместилось на качество воспитания, а не на количество потомков. Теперь стало популярным иметь двоих или троих детей, обеспечивая им лучшее образование и условия жизни.
В США второй демографический переход задержался: знаменитый бэби-бум 1950-х привёл к необычайно высокой рождаемости (три-четыре ребёнка в семье). В то время как в Европе уже доминировала модель с двумя детьми, в США закрепилось убеждение о важности семейных ценностей, что отразилось на численности поколений.
Особенно интересен аспект, связанный с англосаксонской культурой, которая зародилась в условиях высокой плотности населения. До сих пор в США и Великобритании бытует мнение, что мир перенаселён. Эта идея уже неоднократно опровергалась, но культурные убеждения, укоренённые на протяжении веков, уходят крайне медленно.
Особенно интересен аспект, связанный с англосаксонской культурой, которая зародилась в условиях высокой плотности населения. До сих пор в США и Великобритании бытует мнение, что мир перенаселён. Эта идея уже неоднократно опровергалась, но культурные убеждения, укоренённые на протяжении веков, уходят крайне медленно.
А сейчас происходит третий демографический переход. Начавшись в Западной Европе на рубеже 1960-1970-х годов, он охватывает почти весь мир. Даже Индия, традиционно страна с высоким уровнем рождаемости, опустилась до коэффициента менее двух детей на женщину. В России этот показатель составляет примерно 1.47, что весьма низко. Однако антирекорд принадлежит Южной Корее, где рождаемость на уровне 0.8–0.7 детей на женщину.
Основная причина третьего демографического перехода – это то, что общество может предлагать людям множество интересных и более выгодных занятий в краткосрочной перспективе, чем рождение и воспитание детей. Например, в странах коллективного Запада стало практически невозможно найти неработающую женщину, за исключением жён высокооплачиваемых специалистов, которых относительно мало.
Многодетность на Западе сегодня становится элементом так называемого престижного потребления. Это концепция, описанная норвежским, а затем американским социологом Торстейном Вебленом более века назад: нечто демонстрируют миру не из острой необходимости, а чтобы показать своё превосходство.
На Западе наличие трёх-четырёх детей становится признаком статуса. Российский философ и писатель Виктор Мараховский высказал гипотезу о том, что пропаганда многодетности как элемента статуса могла бы стать одним из инструментов изменения тенденций. Пока же очевидных и эффективных рецептов, способных повлиять на демографическую ситуацию, нет. Проблема не в том, что не хватает жилья или мало платят, а в том, что есть много интересных занятий вместо родительства.
Материнский капитал и его аналоги применялись в разных странах, однако такие меры, как правило, дают эффект лишь в краткосрочной перспективе – около 10 лет с момента внедрения программы. Затем показатели рождаемости возвращаются на прежний уровень.
Сегодня демографические перспективы России выглядят относительно стабильно, особенно на фоне таких стран, как Южная Корея. Анатолий Александрович ожидает некоторый бэби-бум после СВО, но без дополнительных стимулов эффект тоже будет быстротечным.
Основная причина третьего демографического перехода – это то, что общество может предлагать людям множество интересных и более выгодных занятий в краткосрочной перспективе, чем рождение и воспитание детей. Например, в странах коллективного Запада стало практически невозможно найти неработающую женщину, за исключением жён высокооплачиваемых специалистов, которых относительно мало.
Многодетность на Западе сегодня становится элементом так называемого престижного потребления. Это концепция, описанная норвежским, а затем американским социологом Торстейном Вебленом более века назад: нечто демонстрируют миру не из острой необходимости, а чтобы показать своё превосходство.
На Западе наличие трёх-четырёх детей становится признаком статуса. Российский философ и писатель Виктор Мараховский высказал гипотезу о том, что пропаганда многодетности как элемента статуса могла бы стать одним из инструментов изменения тенденций. Пока же очевидных и эффективных рецептов, способных повлиять на демографическую ситуацию, нет. Проблема не в том, что не хватает жилья или мало платят, а в том, что есть много интересных занятий вместо родительства.
Материнский капитал и его аналоги применялись в разных странах, однако такие меры, как правило, дают эффект лишь в краткосрочной перспективе – около 10 лет с момента внедрения программы. Затем показатели рождаемости возвращаются на прежний уровень.
Сегодня демографические перспективы России выглядят относительно стабильно, особенно на фоне таких стран, как Южная Корея. Анатолий Александрович ожидает некоторый бэби-бум после СВО, но без дополнительных стимулов эффект тоже будет быстротечным.
Россия как континентальная империя: закономерности распада и восстановления
Российская история – это последовательность распадов и последующих объединений. Такой сценарий обусловлен природой самой России как типичной континентальной империи, которая принципиально отличается от колониальных империй.
Колониальная империя, в отличие от континентальной, контролирует удалённые территории. Связь с колониями строится на базе ограниченных транспортных возможностей. Примером является Британская империя, которой в 1857 году, чтобы подавить восстание сипаев в Индии, потребовался целый год. Даже в 1982 году, когда Аргентина пыталась вернуть Фолклендские острова, Британии понадобилось больше месяца на логистику.
Колониальные империи требуют подавления любой местной активности, так как любая форма самоуправления чревата попытками отделения. После Первой мировой войны, когда Франция и Британия утратили значительную часть кадрового аппарата для управления, им пришлось привлекать к этой роли местных жителей. Это открыло путь для национальных движений, а Вторая мировая война стала катализатором массового распада колониальных империй.
Континентальные империи формируются иначе: на базе народов, веками живущих бок о бок. Это создает предпосылки для устойчивых взаимовыгодных связей, которые и являются основой единства. Даже если континентальная империя распадается, историческая логика и культурные связи обычно приводят к её восстановлению.
Примером может служить Европейский союз, чьи границы во многом повторяют западную часть Римской империи. Любопытно, что те немногие страны ЕС, которые исторически не входили в состав Рима, зачастую выглядят там чужеродно, нередко преследуя больше интересы США, чем собственные.
Россия – типичный представитель континентальных империй типа. После каждого распада она объединяется снова, иногда даже захватывая новые территории благодаря взаимовыгодным отношениям со своими осколками.
Геополитические конфликты всегда сопровождаются экономическими потрясениями. Они ограничивают инвестиционную привлекательность и негативно влияют на развитие торговых связей. Однако такие риски не являются чем-то новым для России.
По мнению Анатолия Вассермана, в ближайшие 10 лет мир столкнется с двумя масштабными изменениями, которые кардинально трансформируют экономику и общество.
Эти два изменения настолько сильно перевернут все общество, что прогнозировать на более долгий срок проблематично. Для России предстоящие изменения могут оказаться, в долгосрочной перспективе, положительными, если мир не пойдет по «сценарию откровения апостола Иоанна».
Российская история – это последовательность распадов и последующих объединений. Такой сценарий обусловлен природой самой России как типичной континентальной империи, которая принципиально отличается от колониальных империй.
Колониальная империя, в отличие от континентальной, контролирует удалённые территории. Связь с колониями строится на базе ограниченных транспортных возможностей. Примером является Британская империя, которой в 1857 году, чтобы подавить восстание сипаев в Индии, потребовался целый год. Даже в 1982 году, когда Аргентина пыталась вернуть Фолклендские острова, Британии понадобилось больше месяца на логистику.
Колониальные империи требуют подавления любой местной активности, так как любая форма самоуправления чревата попытками отделения. После Первой мировой войны, когда Франция и Британия утратили значительную часть кадрового аппарата для управления, им пришлось привлекать к этой роли местных жителей. Это открыло путь для национальных движений, а Вторая мировая война стала катализатором массового распада колониальных империй.
Континентальные империи формируются иначе: на базе народов, веками живущих бок о бок. Это создает предпосылки для устойчивых взаимовыгодных связей, которые и являются основой единства. Даже если континентальная империя распадается, историческая логика и культурные связи обычно приводят к её восстановлению.
Примером может служить Европейский союз, чьи границы во многом повторяют западную часть Римской империи. Любопытно, что те немногие страны ЕС, которые исторически не входили в состав Рима, зачастую выглядят там чужеродно, нередко преследуя больше интересы США, чем собственные.
Россия – типичный представитель континентальных империй типа. После каждого распада она объединяется снова, иногда даже захватывая новые территории благодаря взаимовыгодным отношениям со своими осколками.
Геополитические конфликты всегда сопровождаются экономическими потрясениями. Они ограничивают инвестиционную привлекательность и негативно влияют на развитие торговых связей. Однако такие риски не являются чем-то новым для России.
По мнению Анатолия Вассермана, в ближайшие 10 лет мир столкнется с двумя масштабными изменениями, которые кардинально трансформируют экономику и общество.
- Конец глобального разделения труда. Долгие годы мировая экономика была устроена вокруг узкой специализации целых стран. Такая модель сузила рынок труда и оставила миллионы людей без работы, особенно в странах с односторонней экономикой. Это вызвало сокращение мирового материального производства и, по сути, стало причиной современной Великой депрессии. Демонтаж этой системы уже начался. Программы, подобные предложенной Дональдом Трампом в США, нацеленные на возвращение производств и стимулирование локальной экономики, могут ускорить этот процесс. Взамен прежней глобализации мир движется к более сбалансированным экономическим связям и диверсификации производства.
- Революция в планировании: управление производством на основе данных. Прогресс в вычислительных мощностях и развитии искусственного интеллекта приведёт к тому, что уже через 5-10 лет человечество получит возможность планировать производство на глобальном уровне. Огромные массивы данных, генерируемых миллиардами людей, позволят формировать оптимальные цели для всего общества и распределять ресурсы с невиданной до этого точностью. Эта трансформация будет основана на адаптивной системе целей: задача, актуальная в текущий момент, будет гибко изменяться в зависимости от обстоятельств. Как сказал Сенека: «Для того, кто не знает, куда плыть, не бывает попутного ветра». Именно наличие чёткой цели может стать главным преимуществом нового порядка.
Эти два изменения настолько сильно перевернут все общество, что прогнозировать на более долгий срок проблематично. Для России предстоящие изменения могут оказаться, в долгосрочной перспективе, положительными, если мир не пойдет по «сценарию откровения апостола Иоанна».
Что делать в эпоху перемен?
Анатолий Вассерман согласен, что перемены пугают, но они — шанс на развитие. Что делать? Приложить силы каждому на своём месте. Не стоит стремиться охватить всё — это невозможно. Даже лидеры опираются на советников, интуицию и чувство справедливости. Лоис Макмастер Буджолд говорила: «Если не знаешь, что правильно, выбирай самое благородное. Если не можешь понять, что благородно, выбирай, что кажется правильным. Часто эти понятия совпадают». А Марк Аврелий советовал: «Делай, что должно, и будь, что будет». Этот принцип помогает сохранять ясность и движение вперёд.
Анатолий Вассерман согласен, что перемены пугают, но они — шанс на развитие. Что делать? Приложить силы каждому на своём месте. Не стоит стремиться охватить всё — это невозможно. Даже лидеры опираются на советников, интуицию и чувство справедливости. Лоис Макмастер Буджолд говорила: «Если не знаешь, что правильно, выбирай самое благородное. Если не можешь понять, что благородно, выбирай, что кажется правильным. Часто эти понятия совпадают». А Марк Аврелий советовал: «Делай, что должно, и будь, что будет». Этот принцип помогает сохранять ясность и движение вперёд.